Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
Воскресенье, 28-го Марта 1910 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 9950. БОЛЬНОЙ Психологическій этюдъ. Звѣздная, холодная ночь. Я въ са ду. Длинная аллея. Въ карманѣ у ме ня веревка, которую я только что ку пилъ въ бакалейной лавченкѣ. Я долженъ покончить всѣ разсчеты съ жизнью. Боже мой, какая тоска, какая тоска! И такъ гложетъ сердце!.. Душа моя давно уже ушла отъ это го міра. Я уже не понимаю, что мнѣ говорятъ, и что говорю я. Я ничего не чувствую. Остается одно тѣло. Но есш души уже нѣтъ, то кто управ ляетъ теперь моимъ тѣломъ? Вотъ я иду нервно рву пуговицу, смотрю въ безюнечно-темную даль, ощущаю хо лодъ.. Ахъ, Боже мой, да не все ли равіо! Черезъ нѣкоторое время всѣ эти вопросы не будутъ меня интере- соваъ. Однако, это странно. Сегодня днемъ, да и теперь вотъ, я невѣроятно стра далъ и вдругъ—какъ это случилось? Я стглъ равнодушенъ… Но когда же это сучилось? Вотъ только что я яс но чествовалъ какую-то острую боль, какъ удто кто-то тихо поворачивалъ ножем, въ сердцѣ. Вѣдь, чувствовалъ я боль— ну и… и вотъ теперь… о чемъ, бишь, в хотѣлъ сказать? Забылъ… О чемъ >е?.. Какъ мучительно вспоми нать тс о чемъ забываешь… да, да, да… и отъ теперь мнѣ безразлично. Почемуя не могу прослѣдить этотъ процесс: сначала ощущеніе боли, по томъ… акое странное дс- ревоЮшнапоминаетъ сгорб леннаго старика… снача ла ощуі>ніе боли, потомъ вдругъ—ичего… Вотъ имен но задач; что не постепен но, а вдргъ. Вдругъ, какъ бы сказаді: — Рраз| Ддва! Тррри!— и ничего Ътъ. Впрочем, это дѣло пси хологовъ. Вотъ у іеня закипаетъ какая-то зл5а. И совершен но непоняті; на кого и по чему. Я таю думаю, что ча са за два ,) самоубійства человѣкъ сідигь съ ума. Сначала схо^тъ съ ума, а потомъ убивіТЪ себя. Ина че невозмож,. Въ здра вомъ разсуди не станетъ человѣкъ цѣпіть себѣ ве ревку на шеюи я сошелъ съ ума. Но по;му же я со шелъ съ ума! Бакъ могутъ вообще люди нать, когда разсудокъ здр.Ъі а когда боленъ… Что яіяетСя кри теріемъ въ да,омъ слу чаѣ?… Скука. Холоди я дрожу. Когда мои зубы учатъ отъ холода, мнѣ ка.Тся, что меня бьютъ палю По пят камъ, и потому Счатъ зу бы. Когда я был’ малень кимъ, мой репетиторъ вѣчно сѣкъ ме ня, и въ это время у меня всегда сту чали зубы. Почему меня сѣкли? Странный ре петиторъ. И нашъ земной шаръ стран ный. И жизнь странная. Жизнь—это папироса. Выкуришь—и нѣтъ ея. Я дѣлаю теперь послѣднюю затяжку. Скоро, скоро выкурится папироса, и не будетъ той, которая… однако, что мои часы напѣваютъ? Я часто люблю подставлять часы къ уху и прислуши ваться къ ихъ однообразному ти канью… Сначала кажется однообразно, а потомъ, когда прислушаешься—прі ятно станетъ… Разскажутъ тебѣ объ очень многомъ. И о томъ, какъ во кругъ дуба котъ ученый ходитъ… Кто, бишь, это сказалъ? Не -то Пушкинъ, не то мой отецъ… Что это капаетъ? Глупая, невинная слеза… — Гу-у-у!.. Это шумятъ деревья. Какъ онъ бываетъ оживленъ лѣтомъ, этотъ садъ! А теперь ни единой души… Пусто, тоскливо и мертвая тишина. Какъ будто кладбище. А ну, давай крикну: — Ого-го-го!.. Эдмондъ Ростанъ. Авторъ пьесы „Chantecler**. сіТ Ухъ, страшно! Кто это только что насмѣхался надо мной? Лѣшій… С у ществуютъ лѣшіе? Когда то я смѣял ся надъ такими вопросами, а теперь мнѣ кажется, что они существуютъ..* Кто это? Кто тамъ стоитъ? Длинный, черный, съ бѣлыми глазами… Лѣшій! Эго онъ! Онъ, онъ, онъ, онъ!… — Ого-го-го!… Опять кто-то насмѣхается надо мной… Какъ жарко!… Я весь вспотѣлъ. Съ чего бы это? Ни о чемъ не хочу ду мать. Гдѣ моя жизнь? Куда она ушла? Современемъ наука дойдетъ до того, что пропав шія жизни будутъ отыски ваться и возвращаться вла дѣльцамъ. И такимъ обра зомъ на землѣ воцарится вѣчная жизнь. Но моей жиз ни уже не будетд тогда. Я ее выкурилъ… Все небо покрыто звѣз дами. Вонъ двѣ выгляды ваютъ изъ-за верхушекъ деревьевъ. Къ чему онѣ? Я не понимаю, какъ люди жи вутъ и не спросятъ: зачѣмъ это? зачѣмъ то? Ну, зачѣмъ эти звѣзды? Каждую ночь онѣ появляются и каждое утро исчезаютъ, и никто не знаетъ: зачѣмъ? И зачѣмъ солнце? И зачѣмъ все на свѣтѣ?.. Проклятый міръ!.. Проклятый родъ людской!.. Вотъ у меня опять заки паетъ злоба. Мнѣ досадно, что нѣтъ людей, а только свиныя рыла… Вотъ мнѣ чудится какая-то музыка. Какъ я люблю му зыку! Въ ветхомъ завѣтѣ ЮЖНЫЙ КРАЙ Мельхіоръ де ВопоэЛ Французскій писатель о Россіи, недавно скон чавшійся. ,2 ЮЖНЫЙ КРАЙ написано, что первымъ изобрѣта телемъ музыкальныхъ инструмен товъ былъ Іувалъ. Какъ я полагаю, онъ вѣчно потиралъ руки. Всѣ музыкан ты такъ дѣлаютъ, когда не играютъ. Это происходитъ оттого, что руки у нихъ всегда работаютъ. На свѣтѣ было два великихъ чело вѣка: Іувалъ и Бетховенъ, и оба умер ли. Вотъ мнѣ часто приходитъ въ го лову ка.<ой-то мотивъ, и кажется, что его-то впервые и заигралъ Іувалъ. Просто сѣлъ вотъ въ полѣ, около ка кого-нибудь пастбища, и заигралъ этотъ мотивъ, а стадо, пасущееся въ нолѣ, стало прислушиваться. Вотъ онъ этотъ мотивъ: — Та-а-а’ Та-та-тара-та! Та а-а-а а!.. Почему у меня колѣно дрожитъ… И въ вискахъ стучитъ… Что это у меня въ рукѣ? Часы. Нѣтъ, они не нужны мнѣ теперь. Я ихъ бросаю въ кусты. Фу… во рту какой-то горькій оса докъ. Душа болитъ… — Гу-у-у!—шумятъ деревья. Это было давно. Когда я былъ на военной службѣ. Однажды за какую- то провинность унтеръ-офицеръ гро зилъ посадить меня на гауптвахту, и когда я стоялъ „во фрунтъ”, я не ду малъ о наказаніи. Мнѣ такъ было жаль этого унтеръ-офицера, такъ хо тѣлось броситься ему на шею, зары дать и сказать: „Дуралей ты,дуралей! Зачѣмъ ты кричишь? Вѣдь, и я и ты —мы оба несчастныя созданья1*… Но унгеръ-офицеръ не понялъ мо ихъ мыслей и посадилъ меня на гаупт вахту. Чудакъ. Да, онъ былъ большой чудакъ. Онъ не понималъ жизни. И я не понимаю се, и поэтому ухожу отъ нея. Но какъ же повѣситься? Надо взобраться на дерево, привя зать веревку однимъ концомъ, а изъ другого сдѣлать петлю. Да, да, я взби раюсь на дерево. Какое оно холодное!.. Жилъ въ петлѣ и умру въ петлѣ… Ай! Упалъ и больно ушибся… Опять взби раюсь… Боже, какое у меня радостное настроеніе… Блаженное состояніе… Ахъ, какъ колетъ въ боку!.. Привя залъ! Наконецъ-таки… Теперь сдѣла емъ петлю, накинемъ ее на шею… такъ… прыгнемъ съ дерева… Ну! Чортъ по бери! Пальто зацѣпилось… Прроклятое! Ну!.. Что-то ударило въ лобъ! И глаза болятъ… Но почему я не могу под нять правой руки… Ахъ, душно, душ но, ду-ушно!… И С. Воскресенье, 28-го Марта 1910 года „Школьные товарищи.“ Картина В. Е. Маковскаго на XXXV III передвижной выставкѣ. „Ботаникъ11. Картина В. Г. Перова, пожертвованная Третьяковской галлереѣ М. А. и М. К. Морозовыми, „Три царевны-. Картина В М Васнецова, пожертвованная Третьяковской гал/іеь р ’ М. А. и М. К. Морозовыми. Воскресенье, 28-го Maptt 1910 года. ЮЖНЫЙ КРАЙ 3 Океанографическій музей. Боковой фасадъ. Океанографическій музей въ Монако. Задній фасадъ. Океанографическій музей. 16 (29) марта въ Монте-Карло про исходило торжественное открытіе гран діознаго океанографическаго музея, совпавшее съ двадцатипятилѣтней на учной дѣятельностью его иниціатора, князя монакскаго Альберта, состоя щаго членомъ французской академіи наукъ. Постройка зданія музея, произво дившаяся подъ руководствомъ архи тектора Делефортри, продолжалась десять лѣтъ. Въ учрежденіи музея принялъ большое участіе императоръ Вильгельмъ II, личный другъ князя Монако, и всѣ выдающіяся ученыя об щества Европы, представители кото рыхъ присутствовали при закладкѣ зданія. Но, главнымъ образомъ, музей строился на средства самого князя Альберта. Зданіе музея расположено на обры вѣ высокой скалы, такимъ образомъ, что передній фасадъ выходитъ на ули цу св. Мартина, задній же обращенъ къ морю, къ которому спускается кра сивыми террасами и въ нѣкоторыхъ мѣстахъ достигаетъ высоты 78 мет ровъ. Длина зданія доходитъ до 100 мет ровъ. Оно выстроено въ строгомъ стилѣ, вполнѣ соотвѣтствующемъ самому ха рактеру и задачамъ музея. Въ цен тральной части музея расположенъ большой залъ, предназначенный для конгрессовъ и торжественныхъ засѣ даній, богато украшенный лѣпными орнаментами изъ жизни морскихъ глу бинъ. Второй по величинѣ залъ отведенъ для разнаго рода инструментовъ и приборовъ, необходимыхъ при океани ческихъ изслѣдованіяхъ. Здѣсь же по мѣщены богатѣйшія коллекціи мор ской фауны и флоры, собранныя кня земъ Альбертомъ за всю его 25-лѣт нюю дѣятельность. Въ залахъ перваго этажа находятся модели судовъ, на которыхъ произво дились различныя экспедиціи, въ томъ числѣ и къ сѣверному полюсу, какъ самого князя, такъ и другихъ лицъ, затѣмъ образцы всякаго рода рыболовныхъ снастей. Въ боковыхъ частяхъ зданія распо ложены химическая и зоологическая лабораторія, библіотечный залъ, а также множество отдѣльныхъ рабо чихъ комнатъ для иностранныхъ уче ныхъ гостей, которые будутъ сюда пріѣзжать. Директоромъ музея, по плану кото раго, главнымъ образомъ, производи лось оборудованіе музея и распредѣ леніе коллекцій, является I. Ришаръ. ,4 ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 28-го Марта 1910 года. Таиту, супруга негуса Менелика. Ж И З Н Ь . (Съ французскаго). Блѣдный, измученный, съ печальны ми, глубоко запавшими глазами, онъ медленно спускался по лѣстницѣ,дер жась за перила, какъ будто боялся упасть. Иногда онъ останавливался и глубоко вздыхалъ. Взглядъ его без смысленно блуждалъ, а изъ груди вы рывались болѣзненные стоны. Снизу послышались шаги. Это на встрѣчу ему шла его сосѣдка. — Чго съ вами, господинъ Дюренъ —воскликнула она—отчего у васъ та кой ужасный видъ? Встрѣча съ доброй г-жею Витте, которую Дюренъ зналъ давнымъ-дав- но и съ которой, при встрѣчахъ на лѣстницѣ, каждый разъ болталъ о разныхъ пустякахъ,—теперь была не пріятна ему. Ея любопытство и жела ніе залѣзать въ чужую душу были противны. Онъ безмолвно и слабо по жалъ ей руку и уставился взглядомъ на кончикъ своего ботинка. Затѣмъ усталымъ движеніемъ хотѣлъ продол жать путь, но женщина остановила его. — Нѣтъ, господинъ Дюренъ, нача ла она съ какимъ-то особеннымъ зна ченіемъ, этого я не допущу. Мы, вѣдь, не вчера познакомились, и я не могу позволить вамъ идти въ такомъ на строеніи. Васъ какъ будто что-то да витъ; вы не довѣряете мнѣ, но все та ки можете рѣшиться повѣдать свое горе: раздѣленная боль—есть полови на боли. Онъ смотрѣлъ ей въ лицо съ не скрываемой досадой. Г-жа Витте испу галась. Теперь ей еще больше бросил ся въ глаза его ужасный видъ, и тономъ, полнымъ сочувствія, она по совѣтовала ему лучше посидѣть дома, если онъ боленъ. — Домъ не излечитъ меня, отвѣ чалъ онъ слабымъ, дрожащимъ голо сомъ, я не нахожу покоя, но… каждый долженъ нести свой крестъ,—спокой но добавилъ онъ, какъ будто замѣ тилъ настойчивый вопросъ, съ кото рымъ г-жа Витте наблюдала его.—Вы, вѣроятно, тоже испытали это. — Испытала ли это я?!., проговори ла она, не понимая его, и быстро при бавила:—Вѣдь, это—жизнь! — Ахъ, г жа Витте, не начинайте только о жизни, жизни нѣтъ… и не ея вина… — Не говорите этого, жизнь это— мученіе, жизнь, знаете ли вы… Онъ прервалъ ея краснорѣчіе. — Завтра, завтра, г*жа Витте, а сегодня мы лучше не будемъ говорить объ этомъ, сказалъ онъ, спускаясь внизъ. У воротъ его встрѣтилъ приврат никъ. ПослЬдній снялъ фуражку и хотѣлъ пройти мимо, но остановился. — Господинъ, проговорилъ онъ,— что съ вами случилось? ГГравда, вы давно уже удивляли меня, сегодня же особенно… И когда лицо Дюрена не выразило ни малѣйшаго желанія вступить въ разговоръ, привратникъ замѣтилъ: — Извините, я ничего плохого не думалъ. Я знаю это… Мнѣ это тоже знакомо. Жизнь!… — Оставьте жизнь въ покоѣ, про говорилъ раздраженный Дюренъ, на правляясь дальше.—Не понимаю, че го люди хотятъ отъ жизни, шепталъ онъ про себя,—что можетъ дать жизнь моимъ страданіямъ… Всѣ мои муки заслужилъ я самъ. Онъ остановился въ раздумьи надъ жизнью и съ’ горькой насмѣшкой къ себѣ самому шепталъ: „Обвиняйте са ми себя, а не жизнь”… — Здравствуйте, г-нъ Дюренъ, при вѣтствовалъ его поставщикъ сигаръ, стоя у дверей своего магазина,—что за осеннія мысли осаждаютъ васъ?! Бросьте, не стоитъ… Все это нс что иное, какъ жизнь. Дюренъ бросился въ сторону. Еще одинъ, который хочетъ сдѣлать жизнь виновницей его собственныхъ глупо стей. Немного дальше ему встрѣтился разносчикъ газетъ съ его любимымъ листкомъ, но Дюренъ еще издали прогналъ его жестомъ. — Что съ вами?— произнесъ пора женный газетчикъ,— вы сегодня такъ выглядите, точно обязаны купить га зеты всего міра! Впрочемъ, это иногда случается. Ахъ жизнь, жизнь… запѣлъ онъ. На площади навстрѣчу Дюрену шелъ знакомый. — Чѣмъ это вы такъ измучены?— было первое, что сказалъ ему Ботье. Дюренъ рѣшилъ молчать и неподвиж но стоялъ. — Этс приноситъ съ собой жизнь, проговорилъ знакомый. — Сдѣлайте мнѣ единственное одол женіе, въ страшномъ волненіи про силъ Дюренъ, но его знакомый не далъ ему высказаться. — Да, да, дорогой другъ, жизнь… Не желая дальше слушать обвини теля жизни, Дюренъ, насколько ему позволяла усталость, быстро пробѣ жалъ улицу и подошелъ къ Булон скому лѣсу. — Туда, въ глубину очаровательнаго парка; тамъ на скамеечкѣ я отдохну, подумалъ онъ, и, удалившись’ вглубь парка, усѣлся на одной изъ скамеекъ. Мимо проходила элегантная дама. Она взглянула на Дюрена, и его стра дальческій видъ остановилъ ее. Ей по казалось, что онъ испытываетъ страш ныя физическія страданія.Она подош ла къ нему и тихо спросила: — Вы нездоровы?… Только теперь онъ замѣтилъ ее, быстро поднялся, чтобы уйти, но обез силенный опять опустился на скамью. Дама безпомощно стояла и не знала, чѣмъ помочь ему. Въ это время по аллеѣ шелъ какой- то господинъ, и дама обратилась къ нему. — Нѣтъ, этого я не сдѣлаю,—отвѣ тилъ онъ на ея просьбу помочь боль ному. Дама была поражена, но мужчина * равнодушно проговорилъ: — Обо мнѣ никто не безпокоится, чего же ради я буду думать о дру гихъ?… И она замѣтила, что на лицѣ этого человѣка лежала глубокая печать стра данія. — Вѣдь, это жизнь!—сказалъ онъ, вздохнувъ. — Да, жизнь, повторила она. Дюренъ застоналъ. — Онъ умираетъ!., воскликнула дама. — Не умретъ… отвѣчалъ спокойно господинъ. Она сунула ему золотую монету и произнесла, дрожа какъ въ лихорадкѣ: •— Достаньте скорѣе извозчика… — Это не имѣетъ никакого смысла, грубо отвѣчалъ мужчина, жизнь… Не успѣлъ онъ еще выговорить эти слова, какъ Дюренъ опять застоналъ и упалъ на скамью. — Конечно, онъ умираетъ!., восклик нула дама въ душевномъ страхѣ. — Онъ не умретъ, опять отвѣчалъ ей смѣясь собесѣдникъ. — Какая грубость, я возмущаюсь такимъ поступкомъ! и она сдѣлала движеніе по направленію къ Дюрену, но господинъ остановилъ ее. — Не смѣть! крикнулъ онъ. — Почему?—возмущенная спросила она. — Вы не видите? — Чего? — Онъ пьянъ… Дама отскочила отъ Дюрена и бро силась въ глубь парка. Хладнокровный господинъ держалъ въ рукѣ золотую монету и громко смѣ ялся ей вслѣдъ. А Дю ренъ стоналъ… іипографія и фото-цинкографія «Южнаго Края», Сумская ул., д. А. А. Іоэефовича. Р о ш т е р а щ ы А й с с ш і. Общее вниманіе теперь обращаетъ на себя абиссинская императрица Таиту. Таиту происходитъ изъ народа и пятнадцатилѣтней дѣвушкой стала же ною абиссинскаго негуса Ѳеодора I. Послѣ смерти своего перваго су пруга Таиту вела разгульную жизнь, влюбила въ себя одного изъ друзей покойнаго императора и женила его на себѣ. Послѣ этого она организовала возстаніе противъ новаго негуса, Іоан на, желая сама возвести себя на тронъ. Возстаніе было подавлено, и Таиту въ наказаніе была отдана замужъ за про стого солдата. Въ лагерѣ эта энергичная женщина обратила на себя вниманіе офицеровъ. И, когда послѣ смерти Іоанна былъ избранъ негусомъ Менеликъ, она об ратила на себя его вниманіе и сдѣла лась опять абиссинской императрицею.