Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 14-го Сентября 1903 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 9486. Въ т у м а н ѣ . Съ нЪмелкаю. Вольфгангъ Вагнеръ только что заперъ свой книжный ма газинъ. Онъ чувствовалъ себя немного утомленнымъ, однако,. пошелъ быстро: его лихора дило, Была дѣйствительно отвратительная, сырая погода. Туманъ покрылъ городъ та кимъ густымъ, бѣлымъ покро вомъ, что въ трехъ шагахъ отъ себя нельзя было разли чить предметы. Видны были только фонари извозчичьихъ пролетокъ, мелькавшихъ по улииѣ, и слышны были постоян ные крики извозчиковъ, предо стерегавшихъ прохожихъ. На тротуарахъ было мокро и скользко. Непріятный холодъ и сырой бѣлый покровъ, ложив шійся на все, заставляли лю дей ежиться и спѣшить въ свои жилища. Уютная, теплая комната и пылающій каминъ— особенно пріятны въ такой вечеръ. Такъ думалъ Вольфгангъ Вагнеръ, приближаясь къ своему клубу. Онъ былъ трезвый, пожилой хо лостякъ, нечувствительный къ семейнымъ радостямъ. Но въ этотъ вечеръ его пронизывалъ туманъ. А, вѣдь, и въ клубѣ было тепло и уютно — ему, по крайней мѣрѣ, всегда такъ каза лось; но въ этотъ вечеръ удовольствіе, ожидавшее его тамъ, показалось ему не лѣпымъ и пустымъ. Остальные члены клуба были скучны и лѣнивы, такъ же утомлены работой, какъ и онъ. Прохо дилъ всегда часъ или два, пока они, сбро сивъ съ себя заботы дня, приходили въ болѣе благодушное настроеніе, а потомъ большей частью скоро расходились. От вратительная погода, отвратительная ком панія, подумалъ Вагнеръ. Когда онъ хотѣлъ завернуть въ улицу, гдѣ находился его клубъ, его кто-то на звалъ по имени. — Вольфъ! Онъ пгвернулся, но въ первый моментъ ничего не могъ разглядѣть: такъ густъ былъ туманъ. Но вотъ вынырнула изъ тумана женская фигура и стала прибли жаться къ нему. — Господинъ Вагнеръ? сказалъ, какъ бы вопросительно, робкій женскій го лосъ. Онъ пошелъ навстрѣчу женщинѣ, чтобы лучше разсмотрѣть ее при свѣтѣ фонаря. Онъ узчапъ ее, какъ только уви дѣлъ ея лицо, хотя не видѣлъ ее больше двадцати лѣтъ. — Эмилія, сказалъ онъ тихимъ, сдав леннымъ голосомъ -неожиданность испу гала его и сдавила 8му горло. Да, дѣйствительно, это была она, его возлюбленная. Въ то время, когда она быстро и лихорадочно выражала свою ра дость по поводу этой встрѣчи, онъ овла дѣлъ собой. Со страннымъ волненіемъ прислушивался онъ къ звуку ея голоса, тихо коснувшагося струны его сердца, давнымъ давно замолкнувшаго. Стамбулъ. Кварталы, пострадавшіе отъ пожара. О, что это была за горячая любовь, тогда, въ дни молодости. Ея родитель, бо гатый купецъ, пригласилъ его въ каче ствѣ репетитора для маленькаго братца; тогда онъ впервые познакомился съ нею, его первой и послѣдней, единственной страстью его жизни. Онъ любилъ горячо и безумно, пока ему въ одинъ прекрас ный день не отказали отъ урока, и кра сивая дѣвушка была помолвлена съ бога тымъ молодымъ фабрикантомъ. Они ста ли переписываться; горячія, безумныя письма летѣли отъ нея къ нему и об ратно, нѣсколько разъ они встрѣчались за городомъ. Онъ клялся, что никогда ни кого не полюбитъ, кромѣ нея, хотѣлъ ее увезти, работать для нея, какъ поден щикъ. Она много плакала, но не пришла ни къ какому заключенію. Ему вспомни лась ихь пэслѣаняя встрѣіа. Это было въ холодный осенній день, вѣтеръ гналъ желтые листья съ деревьевъ. Это было опять въ саду, въ которомъ находился колодезь съ мраморной статуей нимфы. Они долго ходили вокругъ этой нимфы и вели мучительный, нескончаемый раз говоръ, и ему все время казалось, что она хочетъ что-то сказать ему, но не рѣ шается. Прощаніе на этотъ разъ было нѣжнѣе обыкновеннаго. Когда она ушла, онъ еще долго стоялъ около каменнаго колодца и глядѣлъ ей вслѣдъ, пока она совершенно не исчезла изъ виду. Недѣ лей позже она вышла замужъ, какъ онъ узналь отъ общихъ знакомыхъ, -быть можетъ, она это хотѣла ему сказать. Она больше не приходила къ нему и не посылала писемъ. – – …. 1,1 X’.’.’ ”W.JHI Онъ до нынѣшняго вечера больше не встрѣчалъ еэ. Она спросила его, хочетъ ли онъ проводить ее, и онъ автоматично послѣ довалъ за ней. Воспоминанія имѣютъ иногда свою особен ную прелесть.— Когда онъ слу шалъ ее, ему казалось, будто онъ разстался съ нею только вчера, и будто тѣ двадцать лѣтъ его жизни, лежавшія между тѣмъ временемъ и этимъ, были только сномъ ми нувшей ночи. И все-таки лежа ло много работы, гсрестей и разочарованій въ эти два дцать лѣтъ, и тотъ первый при зракъ счастья, того счастья, которое такъ горячо и бла госклонно повернулось къ нему, повторялся за это долгое время нѣсколько разъ. Но странно! Маленькій, прекрас ный, но мучительный рсманъ его первой, единственной пюб» ви, показался ему теперь, какъ символъ всей его жизни. Эти странныя мысли обуре вали его, когда онъ прислуши вался къ звуку ея милаго голо са, не обращая вниманія на то, что она говорила. Одно только онъ понялъ, что она вдова. Когда они подошли къ ея дому, и она пригласила его войти, онъ согласился. Только тогда, когда онъ вступилъ въ ея ярко освѣ щенную квартиру, онъ со вершенно овладѣлъ собой. Онъ вступилъ въ великолѣпные чертоги, въ жилише богатыхъ. Мебель была обтянута драго цѣнной штофной матеріей, они ступили на мягкіе, пушистые ковры; рѣдкія вазы и цвѣты, картины и произведенія искус ства наполняли комнату, въ которой они находились. Затѣмъ она пригласила его къ столу, чтобы отужинать вмѣстѣ. Столъ быль украшенъ цвѣтами# подава лись рѣдкія блюда. Во время ужина, когда они разсказывали другъ другу все, что приключилось съ ними за время ихъ разлуки, онъ разсматривалъ свою бывшую возлюбленную. Это были тѣ же черты, а все таки она была другая. Двадцать лѣть не проходятъ безслѣдно для женскаго лица. Куда дѣлась милая округленность формъ, милыя краски до рогого личика? О, другой смылъ ихъ своими поцѣ луями. а то, что осталось, была только старая форна, лишенная той красоты, составлявшей главную прелесть. По чему старѣютъ прекрасныя женшины, почему? Что изъ того что онъ постарѣлъ, что волосы его посѣдѣли? Но почему должна и чудесная картина, очаровывавшая своимь блескомь сердца, почему она должна поблѣднѣть и уничтожиться? По чему дѣлается розоватая бархатная кожа желтой и морщинистой? Почему каме нѣетъ прелестная, чарующая улыбка и превращается въ отталкивающую, некра сивую гримасу? О, она все еще была то, что называютъ интересной женщиной, но она больше не была его Эмиліей, или была ею только тогда, когда онъ не гля дѣлъ на нее, а только слушалъ ея го лосъ… Хорошее вино, выпитое за ужиномъ, и пылающій каминъ, около котораго они ,южный КРАЙ? Воскресенье, 14-го Сентября 1908 года. 11 Воскресенье, 14-го Сентября 1908 года. Ю ЮЖНЫЙ КРАЙ ,12 ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, І4-го Сентября 1908 года. Дртиеты Х а р ь ко в ска го Д р а м а ти ч е с ка го театра. С. Н. Ячменевъ. С. И. Сорочанъ. усѣлись, согрѣли ихъ и сдѣлали ихъ бесѣду болѣе интимной. Онъ сталъ раз сказывать о своей жизни, полной труда, но лишенной теплой радости, и затѣмъ сказалъ,разсматривая ея темное шелковое платье и сверкающіе брилліанты въ ея ушахъ: — Эмилія, вы сказали, что были несчастны? — Да,—отвѣтила она просто—долго. Шестнадцать лѣтъ я была замужемъ и четырнадцать изъ нихъ, я была несчастна. Онъ послѣ женитьбы скоро понялъ, что я не люблю его, и былъ сильно огор ченъ этимъ открытіемъ. Онъ утѣшался по своему, и мы дѣлались все болѣе и болѣе чужими и далекими. Только за два года передъ его смертью, послѣ корот кой болѣзни, во время которой я ухажи вала за нимъ, возникло болѣе теплое чувство въ нашей супружеской жизни. Поздняя любовь проснулась въ насъ, и эти два года мы были счастливы—очень счастливы. Мы, наконецъ, поняли другъ друга, дорожили другъ другомъ, и стран ное, нѣжное чувство овлапъло нами. Его смерть поразила меня, какъ громъ— странная иронія судьбы! Его смерть, а вмѣстѣ съ тѣмъ я его когда-то такъ презирала и проклинала! Четыре года прошли съ тѣхъ поръ, и миръ опять вселился въ мою душу. — Не могу вамъ выразить, Эмилія,— возразилъ онъ,— какъ мнѣ нравится то, что вы и это сообщаете мнѣ, — Почему нѣтъ?— отвѣтила она.— Я всегда говорила вамъ правду, Вольфъ, и тогда, когда признавалась вамъ въ своей любви, и теперь, когда я разсказала свою жизнь. Да, я очень любила своего супру- Л. А. Бѣдьскій га вти послѣдніе два года. Я говорю вто тѣмъ болѣе, что вашъ видъ воскреша етъ въ моей памяти мою молодость, и я чувствую, что стоитъ вамъ сказать одно слово, чтобы опять считать меня своею, какь двадцать лѣтъ тому назадъ. Быва ютъ вещи, которыя никогда не забы ваются. Огонь Ьогасъ въ каминѣ. Онъ поднялъ глаза и увидѣлъ на столикѣ около себя букетъ бѣлой сирени, стоявшій въ вазѣ. — Видите ли вы вту бѣлую сирень? — сказалъ онъ,—Такіе цвѣты бываютъ только зимою. Они выростаютъ въ теп лицахъ, въ темнотѣ. Недостатокъ свѣта дѣлаетъ ихъ бѣлыми, даже листья и тѣ лишены своей окраски, они впадаютъ въ желтый цвѣтъ. Они почти не имѣютѣ запаха. Нѣтъ, Эмилія — наша любовь бы ла настоящая сирень, и ея запахъ былъ такой опьяняющій, что онъ почти не забвененъ. Не надо замѣнять его холод ной, бѣлой сиренью. Она ничего не отвѣтила, но слеза медленно скатилась по ея щекѣ. — Развѣ не должна быть для насъ священна весенняя сирень?— спросилъ онъ. — О, да,—сказала она,— я только пла чу объ утерянномъ счастьѣ. Онъ поднялся и сталъ прощаться. Она проводила его до дверей. — Придете еще когда-нибудь?— спро сила она. — Можетъ быть, —отвѣтилъ онъ.— Бываютъ моменты, которые сильнѣе насъ. Очутивши- ь на улицѣ, онъ почувство валъ, что такой моментъ никогда не наступитъ. Воспоминанія о его молодомъ счастьѣ были такъ сладки, что онъ не хотѣлъ лишиться ихъ. Онъ отправился домой по пустымъ, покрытымъ тяжелымъ туманомъ улицамъ. — Туманные призраки, — бормоталъ онъ, завернувъ въ одну изъ отдаленныхъ улицъ его квартала. Харьковъ. Типографія .Южнаго Края*, Суиская уп., Л; 13.