Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ В Е с в о J O . (Carte postale). 17… Сегодня я вернулась изъ конторы раньше обыкновеннаго. Сижу у раскры таго окна, пересматриваю дневникъ и жду Збышко. Теперь весна. Юная, блѣдная, робкая. Небо чуть окрашено голубымъ отливомъ, прозрачно и молодо. Деревья пушисты, но еще не одѣты, земля влажна, сумер ки прохладны. Есть что-то безпокойное, опьяняющее въ тонкомъ ароматѣ возду ха, въ тишинѣ улицъ. Женщины полны нѣмого, тревожнаго вопроса. Ихъ движенья нерѣшительны, мягки, шаги пугливо-торопливы, какъ будто онѣ спѣшатъ на свиданье. Ихъ зоветъ улица прозрачными, весен ними сумерками, волнуя чѣмъ то нераз гаданнымъ, опьяняя мимолетными жар кими, вопросительными взорами и полу просящей, попу-сожалѣющей улыбкой. Онѣ любятъ безъ любви, онѣ тоскуютъ безъ причины, онѣ ждутъ, сами не зная кого и чего. Цвѣты грустятъ за зеркальными окна ми, томясь о солнечной ласкѣ. Бѣлыя весеннія сумерки кутаютъ го родъ. Я думаю о моей веснѣ, которая уже не вернется,.. Пришелъ Збышко. У него разсѣянный видъ и фіалки въ петличкѣ. Мы обмѣ ниваемся короткимъ поцѣлуемъ,и сердце сжимается. Самая мучительная агонія — это агонія умирающаго чувства. Збышко сказалъ: — Что это? Пишешь дневникъ? Я поколебалась, потомъ отвѣтила. — Да, Збышко, дневникъ… Отчего ты такъ удивленъ? Онъ, по обыкновенію, презрительно фыркнулъ. — Некуда дѣвать время? Займись сплетнями,.. все же забавнѣе. Я возразила холодно, не замѣчая его грубости. — Дневникъ удовлетворяетъ мой эго измъ и мое себялюбіе. Я такъ страстно Люблю себя, что всѣ, даже ничтожные, факты изъ прошлаго, настоящаго состав ляютъ для меня крупный интересъ. Я не хочу забывать ихъ. — И много написала? — Порядочно, — Охъ, вздоръ какой… Збышко скучалъ, но я видѣла, что онъ не хочетъ уходить. Черезъ минуту при чина выяснилась. — У тебя была Габріэля? — Нѣтъ. — Она зайдетъ. — Почему ты такъ думаешь? — Я ее сегодня встрѣтилъ. — А… вотъ какъ. Збышко старательно вертитъ тросточ ку и разсматриваетъ ботинки. Что бы тамъ ни говорили, но мы, женщины, да же самыя впечатлительныя, лучше вла дѣемъ собою. Замѣчаю не безъ колкости. — Развѣ Габріеля передумала уѣзжать? — Д..да.. кажется… впрочемъ не знаю. Н. В- Чарыковъ. Новый товарищъ министра иностранныхъ дѣлъ. Въ комнатѣ тихо. Сладко пахнутъ фіалки въ петличкѣ. Ярко бѣлѣетъ моя тетрадка на черной клеенкѣ стола. Збышко вздрагиваетъ, отгоняя какую-то назойливую, мучительную мысль, и ожив ляется. Онъ такъ скучаетъ послѣднее время… Онъ страдаетъ безсонницей… Его заѣли сомнѣнія, денежныя затрудне нія, городская суета., И потомъ зти письма отъ жены.. Небрежнымъ жестомъ онъ выкидыва етъ изъ бокового кармана цѣлую груду бѣлыхъ, четко исписанныхъ бумажекъ.. О, я знаю ихъ.. Наивныя, веселыя, зара зительно-чувственныя, какія-то опьяняю щія… Его жена живетъ въ маленькомъ уѣзд номъ городкѣ, съ тремя малютками, и я видѣла на дняхъ ея послѣднюю фотогра фическую карточку. • 0 3 j . Милое, круглое личико съ косами во кругъ головки, какъ носили дѣвушки старой Польши. Совсѣмъ невинное вы раженіе, только улыбка мечтательная, обѣщающая, теплая. Я не чувствую къ ней ничего, кромѣ самаго яркаго восхи щенія. Мнѣ почему-то кажется, если бы она узнала о моемъ существованіи, то сказала бы весело, насмѣшливо. — Збышко, а она очень красива, эта., дурная женшина? Сонтецкій продолжаетъ, впадая все въ болѣе и болѣе минорный тонъ… Онъ мечтаетъ о Римѣ и готовъ поклясться, что только тамъ создастъ нѣчто силь ное, законченное. Потомъ онъ беретъ мою руку, перебираетъ пальцы, осыпаетъ поцѣлуями и клянется любить меня до гроба. Я не вѣрю ни одному его слову, но мнѣ тяжело оставпиваться на этой мысли. Думаю, что такая бездна горя не выкупаетъ нѣсколькихъ минутъ счастья. Да и какого же счастья? Послѣ столь кихъ лѣтъ ожиданія, сомнѣній, тоски, борьбы, оно — измучено, блѣдно, жалко, мое счастье. — Ну, какъ твои картина, Збышко? Онъ морщится. – – Вотъ чудачка!… Невозможно же пи сать при такомъ настроеніи. И, желая смягчить рѣзкость, добав ляетъ. — Почему ты не заходишь больше ко мнѣ въ студію? Раньше я бывала ежедневно. Темъ всегда много свѣта, бездна воздуха… по чти всѣ картины Збышко не кончены, но такъ солнечны, такъ живы… Отвѣчаю, силясь улыбнуться. — Хорошо.., Я приду… съ Габріэлей. Онъ горячо цѣлуетъ меня въ високъ. —- Ты— рѣдкая женщина, Теся. Излюбленная фраза мужчинъ, когда мы умѣемъ закрывать глаза на ихъ сла бости. Въ дверь стучатъ. —- Можно войти? Это Габріэля. Она чуть-чуть порозовѣла отъ быстрой ходьбы, и бѣлокурыя пряди волосъ не покорно лѣзутъ на уши, шею и лобъ. При видѣ Сонтецкаго Габріэля не умѣетъ скрыть довольнаго удивленія. Ей немно го непріятно, что мы явно любуемся ею, и она забивается въ уголъ, откуда бѣ лѣетъ весеннимъ костюмомъ и нѣжнымъ овальнымъ личикомъ. Габріэля принесла съ собою тонкую струю воздуха, духовъ и какую-то неуловимую грусть, прису щую всему красивому. Я ей завидую… Она свободна, богата, независима… Въ ней есть тотъ внутрен ній холодокъ, то высокомѣрное презрѣніе къ людямъ, которое дѣлаетъ ее почти сильной, неуязвимой, и она живетъ, какъ хочетъ, по своей программъ. Безъ шляпы и жакета Габріэля кажет ся меньше ростомъ. Она въ серебристо бѣлой, мягкой, шелковой кофточкѣ, стя нутой золотымъ, тяжелымъ поясомъ. Шелкъ красиво отливаетъ на ея хруп кихъ плечахъ и невысокой, молодой гру ди. Вынимаетъ изъ корзиночки выши ванье, предвигаетъ кругленькій столикъ къ окну. Теперь вѣтеръ слегка взды маетъ ея волосы, а она щурится, говоря тихо. Воскресенье. 2 го Марта 1908 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 9325. А. И. Чупровъ. Извѣстный ученый и общественный дѣятель. Скончался въ Мюнхенѣ, 24 февраля. ,10 Воскресенье, 2-гп Марта 19С8 года. ЮЖНЫЙ КРАЙ Къ вопросу о постройкѣ желѣзны хъ дорогъ на Балканскомъ полуостровѣ. — Коша я шла къ вамъ сегодня, Тереза, мнѣ по чему-то хотѣлось плакать. Ея маленькія руки ро ются въ шелкѣ, Збышко предлагаетъ разсказать намъ одну изъ легендъ Франціи. Збышко много путеше ствовалъ, но, если его разспрашивать,онъ отдѣ лывается общими фраза ми и не идетъ дальше ба нальностей:— „Бретань… ахъ, эта страна вѣчнаго траура”,— .Венеція… я задыхался въ ея влажной тишинъ”, и т. д. Я вспо минаю тогда плохой учеб никъ географіи. Неужели же въ немъ нѣтъ арти стической чуткости? И опять-таки гоню анализъ, какъ гнала его съ первой встрѣчи. Сегодня, впрочемъ, Збыш ко въ ударѣ. Габріэля внутренно воп нуется. Я вижу, какъ на ея блѣдныхъ шекахъ вы ступаютъ яркія, неровныя пятна, а глаза вся время опущены внизъ. Рѣсницы у нея густы и совершен- Желѣзнодорожный иостъ при входѣ въ Сараево. но черны, отчего иные подозрѣваютъ ее въ упо требленіи косметиковъ. А. она не кладетъ даже пудры. Габріэля неожиданно за даетъ вопросъ. — Скажите, какъ нашъ кружокъ? — Собраніе назначено на среду… Обѣщаетъ быть многолюднымъ. Мы нанимаемъ залу въ домѣ пани В. Мы, — т. е. небольшой кружокъ дамъ, художниковъ и нѣсколько артистовъ. Сокращаемъ время. Такъ, по крайней мѣрѣ, я понимаю эту мысль, другіе же увѣря ютъ, будто бы, организо вывая подобный клубъ, кому-то и чему-то служатъ Замѣчаю, не скрывая раздраженія. — Покуда собранія но сили интимный характеръ, было сносно. Шли въ го сти, вотъ и все… Теперь имъ хотятъ придать видъ необходимости, чуть ли не общественной важности, — и дѣлается смѣшно… Ненавижу всякіе кружки… Боснійское поселеніе на желѣзной дорогѣ. Воскресенье, 2-го Марта 1908 го ля южный КРАЙ 11 Потеря времени, пустая болтовня… Я больше туда не ходокъ. Моя фраза дѣйствуетъ дурно на Збышко. Онъ морщится. — Всегда чѣмъ-нибудь недовольна, всегда надъ всѣмъ иронизируешь… Нельзя же такъ. И смотритъ на Габріэлю. А та улы бается ему одними глазами. Разговоръ обрывается. Намъ какъ-то душно втроемъ. Видимо, разстроенный, Збышко начинаетъ прощаться. Мы его не удерживаемъ. Я хочу ему шепнуть, чтобы онъ пришелъ позднѣе, что намъ нужно выяснить многое, но какая-то странная робость мѣшаетъ мнѣ. — Значитъ, завтра, въ кружкѣ, пани Габріэля? говоритъЗбышко,тономъ ниже. Украинскія писательницы. Христа Алчевская Олена Пчілка. ственно… Збышко–увлекаюшійся, непо стоянный человѣкъ… Не считайте меня своимъ врагомъ… Если не я, то все равно другая возьметъ его… Bien entendu… Я молчу. Ея голосъ журчитъ пере ливчато, съ мягкой ироніей. – – Жизнь интересна только тогда, когда трагична.,. Меня всегда привлека етъ страданіе… Если Збышко охладѣлъ къ вамъ, то это лишь потому, что онъ не понимаетъ васъ… bien entendu.., И со мною… О, не думайте… Мы скоро разойдемся… Вы простите меня, я обо жаю новизну… Не всякая изъ насъ умѣетъ сказать „хочу и беру”. А я говорю… Ну, что же, Теся, вы видите… я жду отвѣта. Говорю почти спокойно. Малыши. Картина А. Ц, Муратова на выставкѣ русскихъ ак варелистовъ въ С-Петербургѣ. Шарманщикъ. Картина В. М. Верещагина, на выставкѣ русскихъ акварелистовъ съ С.-Петербургѣ. Она теперь смотритъ на него прямо и строго. — Я не говорю ничего опредѣлен наго. Послѣ его ухода, Г абріэля работаетъ молча. Сначала все медленнѣе, все не охотнѣе, потомъ что-то путаетъ, распа рываетъ. Внезапно спрашиваетъ дрогнувшимъ голосомъ. — Можно поговорить съ вами откро венно, Тереза? Я не удивляюсь.,. Я жду этого давно. — Да, конечно… — Что вы теперь дѣлаете? Какъ жи вете? — О… контора… книги… кружокъ… Усталость парализуетъ меня. А вы? — Я уѣзжаю… едва-ли верчусь сюда коро. — Вотъ какъ… Габріэля понижаетъ голосъ. — Вы его очень любите?.. Збышко? — Да, очень, Габріэля… — Но развѣ онъ такъ непохожъ на остальныхъ? Чѣмъ онъ лучше вашего мужа? Бормочу, стараясь улыбаться. — Я его люблю… этимъ все сказано, дорогая… Она качаетъ бѣлокурой головкой, забы вая иголку и смотря въ окно на сѣрѣю щую, пустынную улицу. — Не его любите, Теся, мечту люби те… Какъ бы я хотѣла, чтобы вы опо мнились… очнулись… проснулись… Кровь бросается мнѣ въ голову. — А что будетъ тогда… потомъ? — Нравственная свобода… новыя мыс ли… превосходство равнодушныхъ… Мно го хорошо, Теся… Женщины не должны любить, если хотятъ быть свободными и счастливыми. И продолжаетъ холоднѣе. — Я понимаю, вамъ тяжело… Бросить семью, бросить обществу перчатку, стро ить на одномъ человѣкѣ все… и… толь ко для того, чтобы черезъ годъ разочаро ваться въ немъ… Жутко, но вполнѣ есте- — Въ свое время, дорогая Габріэля, я взяла отъ Збышко все, что могла… А теперь бояться нечего. Худшаго не будетъ. Темнѣетъ. Силуэты деревьевъ почти черны. Поднялся блѣдный зябнущій мѣ сяцъ. Свѣжо. Габріэля медленно одѣвается. Она го воритъ тепло. — Вы не жалѣете о прошломъ? — Нѣтъ… нѣтъ… мнѣ ничего не жаль… ничего. Счастье не длится вѣчность,если думать, что Збышко былъ моимъ счастьемъ. — А какъ вамъ кажется будущее? — Что до того, Габріэля? Мы прощаемся. Я знаю, она не вер нется сюда больше. Остаюсь одна. Работы много, но пусто та и одиночество душатъ меня. Впереди еще цѣлый вечеръ, цѣлая ночь… До разсвѣта далеко. Анна Маръ. ,ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 2-го Марта 1408 гола. Альфонсъ Санцъ. Альфонсъ XIII. А л ь ф о н с ъ G ани, ъ Единственный въ своемъ родѣ судебный процессъ начался на дняхъ въ Испаніи: Альфонсъ Санцъ, моло дой человѣкъ, 23 лѣтъ, представилъ документальныя доказательства того, что онъ— сынъ покойнаго короля, Альфонса XII и очень извѣстной въ свое время пѣви цы, Элены Санцъ. Наружность Санца бросается въ глаза, благодаря его удивительному сходству съ нынѣшнимъ королемъ Аль фонсомъ XIII. — Опираясь на старинный испанскій законъ, по ко торому незаконныя дѣти имѣютъ право носить фамилію отца и получаютъ изъ отцовскаго состоянія часть, вдвое меньшую той, которая достается на долю каждаго изъ законныхъ дѣтей, Санцъ требуетъ, чтобы ему былъ присвоенъ титулъ принца Бурбонскаго и выдана часть состоянія покойнаго короля, на томъ основаніи, что Альфонсъ XIII владѣетъ ‘/а отцовскаго капитала, исчи сляемаго въ 300 милліоновъ франковъ. Санцу была предложена пожизненная пенсія въ 1,200 франковъ въ мѣсяцъ, съ условіемъ, чтобы онъ отказался отъ мысли вести дѣло судебнымъ порядкомъ и предавать огласкѣ, но Санцъ не согласился. С а д а Іакко. Сада Іакко (Sada Jakko)— лучшая драматическая ар тистка въ Японіи. На-дняхъ она пріѣхала въ Парижъ со своимъ мужемъ, директо ромъ театра въ Токіо, для изученія европейскихъ пьесъ и ихъ постановки. .Японскій театръ”, гово ритъ Сада Іакко интервью ировавшему ее журналисту, теперь на пути къ реформѣ. До сихъ поръ у насъ суще ствовало два рода театровъ: Въ однихъ труппа состояла исключительно изъ муж чинъ, въ другихъ— изъ жен щинъ. Такимъ образомъ, мужчинамъ приходилось ис полнять женскія роли — и vice versa. Пьесы ставятся только изъ японской жизни. Теперь мы хотимъ прежде всего имѣть театръ со смѣ шанной труппой, затѣмъ поразнообразить нашъ ре пертуаръ постановкой тѣхъ европейскихъ пьесъ, кото рыя намъ покажутся наи болѣе интересными*. А н а то л ь Ф р а н съ . Анатопь Франсъ работалъ надъ своей книгой, которую онъ самъ называетъ .Экскурсіей въ область прошедшаго”, цѣ лыхъ 15 лѣтъ, тщательно изучая эпоху и мѣстность, въ которой жила и дѣй ствовала Жанна д’Аркъ. На вопросъ журналиста,— что побуди ло его бросить современныя темы и по ложить столько труда на разработку ис торической, – такой избитой и много разъ трактовавшейся,— Анатоль Франсъ отвѣ тилъ: насколько популярно имя Жанны д’Аркъ, настолько неизвѣстна она сама, какъ историческая личность. Въ хаосѣ множества легендъ и преда ній затерялся истинный образъ Жанны. Я постарался сдѣлать все, что было въ моихъ силахъ, чтобы освѣтить его какъ можно правдивѣе. Чтобы отличить, на сколько возможно, дѣйствительность отъ вымысла, мнѣ нужно было стать на точ ку зрѣнія современника Жанны д’Аркъ, перенестись въ отдаленную эпоху XV вѣка; для этого надо было не столько знать, сколько сумѣть забыть то, что знаешь— все, что сдѣлала культура за послѣдующія 500 лѣтъ. Это-то и было самое трудное въ моей экскурсіи; на сколько оно мнѣ удалось вообще—не знаю”. Харьковъ. Типографія .Южнаго Края*, Сумская ул., No 13. 12 Сада Іакко (Sada Jacco). Анатоль Франсъ.