Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ К ризисъ. Цѣлый день было пасмурно, и шелъ дождь. Но къ вечеру под. нялся сильный вѣтеръ и ра зогналъ тучи. Когда лучи за ходящаго солнца проникли чрезъ больничныя окна въ па лату No 3, громадную комнату на 20 кроватей, больные пове селѣли. Почти всѣ поднялись съ коекъ и подошли къ окнамъ. Послышались восклицанья: — Солнышко, солнышко!.. — Давно ужъ пора. — Вѣрно; слякоть надоѣла порядкомъ. Почитай недѣлю льетъ дождь. — Эхъ, славно!.. ‘ — Безъ него, братцы, скуч но.—Безъ солнышка то… — Скучновато, что и гово рить. — Прра-вильно!.. На койкахъ осталось нѣсколь ко тяжело а больныхъ. Среди этихъ находился студентъ Семе новъ. Онъ только что^пришепъ въ сознаніе и чувствовалъ себя очень плохо. Его лицо выгля дѣло крайне безжизненно. Оно было мертвенно блѣдно—безъ единой кровинки, со впавшими щеками и заострившимся, какъ у мертвеца, носомъ. Семенова считали безнадежнымъ. Когда онъ поступилъ въ больницу, его положеніе было уже доволь- Группа депутатовъ-женщинъ, выбранныхъ въ финляндскій сеймъ Въ день университетскихъ праздниковъ въ Англіи. Лордъ Керзонъ въ качествѣ канцлера оксфордскаго университета въ день торжественнаго пріема университетскими властями. но серьезно. Оно стало ухуд шаться съ каждымъ часомъ.— Силы быстро падали, темпера тура повышалась. Болѣло у него все. Въ груди безпрерывно что-то клокотало, свистѣло, и дышать было очень труд но. Часто его душилъ жестокій кашель. Тогда его блѣдное лицо становилось краснымъ, какъ піонъ, глаза выкатыва лись, а длинное, страшно по худѣвшее тѣло, извивалось, какъ змѣя, и странно какъ то подпрыгивало подъ одѣяломъ. Послѣднія двое сутокъ онъ бре дилъ почти безъ перерыва. А если и приходилъ въ сознаніе, то не надолго. Къ утру долженъ былъ на ступить кризисъ, но Семеновъ не надѣялся на выздоровленіе. Онъ даже былъ совершенно убѣжденъ, что умретъ, хотя докторъ какъ-то во время ос мотра говорилъ ему шутливымъ тономъ,что „все это пустяки— Богъ дастъ, еще лѣтъ сто про живете”. Когда въ палатѣ раздались крики: „Солнышко, солнышко!”, Семеновъ вздрогнулъ и, немного приподнявшись и повернув шись на бокъ, впился глазами въ солнце, которое глядѣло прямо въ окно. — Солнышко, милое сол нышко!—прошепталъ онъ чуть ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ НЪ No 9090 Воскресенье, 3-го іюня 1907 года. ,10 южный КРАЙ Воскресенье. 3-го іюня 1907 года. Улыбка императора Герма ніи Вильгельма II. Улыбка короля Португаліи Карлоса. Улыбка императора ав стрійскаго Франца-Іосифа. Улыбка султана Турціи Аб дулъ Г амида. Какъ улы баю тся люди, стоящ іе во главѣ государствъ. Улыбка короля Англіи Эду арда VII. Улыбка императора Япо ніи Мучихито. с .а Улыбка короля Испаніи Альфонса XIII. Улыбкакороля БельгіиЛеЬ- польда. Улыбка папы Римскаго Пія X. Улыбка султана Марокко. Улыбка А. Фапьера, пре зидента Французской рес публики. Улыбка короля Италіи Вик- тора-Эмманула II. Улыбка королевы Голлан діи Вильгельмины. Улыбка негуса Абиссиніи Менелика. ,Воскресенье, 3-го іюня 1907 года. ЮЖНЫЙ НРАИ 11 Мулай-Гафидъ. Братъ мароккскаго султана, провоз глашенный султаномъ. С. 0. Ярошевсній. Писатель, скончавшійся 30 мар та въ Самарѣ. г “5г!£Г5 А. А. Кочубинскій. Профессоръ новороссійскаго уни верситета. Скончался 14 мая. слышно. Дай на тебя наглядѣться — можетъ, въ послѣдній разъ. Но сейчасъ же стало темнѣть въ глазахъ. Онъ безпомощно от кинулся на подушку. Обрывки Мѣіслей замелькали въ его го ловѣ. Вспомнились всѣ радости, горести, страданья… друзья… на дежды, мечты. Вспомнилъ онъ о томъ, что ему всего 24 года, что его жизнь,собственно говоря,толь ко началась. Вспомнилось также, что теперь весна и какъ хорошо тамъ —за стѣнами больницы. Какъ онъ любилъ весну! Обожалъ ее до безумія. Жить бы теперь, толь ко жить. — Эхъ.., тяжело умирать! — подумалъ онъ…—Ужасно. Отъ мыслей голова стала уста вать, и онъ скоро забылся. Когда Семеновъ очнулся опять и открылъ глаза, въ палатѣ уже было темно. Солнце зашло—при ближалась ночь. Больные собира лись спать. Кто улегся, кто ума щивался, а кто сидѣлъ на своей койкѣ и вполголоса переговари вался съ сосѣдями. Семеновъ медленно обвелъ комнату глаза ми: все было скучно и неинте ресно. Онъ сталъ глядѣть въ по толокъ. Сзади него раздавалось какое-то странное непріятное гу дѣніе. Онъ сначала никакъ не могъ понять, что это такое, и только морщился. Потомъ, заинте ресовавшись, напрягъ вниманіе и сообразилъ, что онъ принималъ за гудѣніе разговоръ, который ве ли позади него двое какихъ-то больныхъ. У одного былъ густой, пріятный басъ,у другого пискли вый, взвизгивающій невнятный голосокъ. Семеновъ началъ слушать. — Такія то дѣла, сударь ты мой. Че ловѣкъ предполагаетъ, а Богъ распола гаетъ, —гудѣлъ басъ. — Совершенно-съ вѣрно изволили ска зать, Афанасій Петровичъ,—поддакнулъ визгливый голосокъ. — Кто могъ подумать, что такая ка тавасія приключится. Пріѣхалъ сюды, чтобъ хлѣба закупить, анъ въ больницу Одинъ изъ подарковъ Франціи русской арміи. Мраморная доска съ художественно исполненными эмблемами. По уг ламъ четыре рубина въ видѣ винтовъ. Среди бронзовыхъ пальмъ и лав ровъ переломленная шпага. попалъ. И опостылѣпа-жъ мнѣ больница энта самая, хуже горькой рѣдьки. Ухъ, какъ опостылѣла!.. Тутъ та^ерича самое дѣловъ по горло, а я прямо зря—безо- всякаго толку валяюсь. У купца кажин- ный часъ въ прокъ должонъ идти—вотъ что… Особливо, какъ таперича, когда го рячее время. — Справедливо-съ, справедливо-съ. — Два мѣсяца провалялся — посуди только. Энто чортъ побери—пря мо бѣда. Наказаніе Божіе, да и только. За грѣхи — не иначе. Та- перича не оберешься убытковъ и всякой непріятности… Къ тому-жъ еще соскучился поряд комъ по женѣ и сынку; да и без покойно, какъ они тамъ безъ меня. Эхъ-—еще тутъ осталось проваландаться цѣлую недѣлю. Хоть бы скорѣе она проходила. А обрадуются мои, какъ пріѣду: и жена, и Ѳедька. Ѳедька обла питъ меня своими рученками и зачнетъ цѣловать. Любитъ онъ меня. А славный мальченокъ, Бутузъ этакій малюсенькій, крас- ношекій, глазастый: у него гла зища агромадные, черные и круг лые, словно орѣхи. Коль этими глазищами уставится на тебя, гля дишь на него, любуешься, ухмы ляешься и вдругъ схватишь на руки и ну цѣловать. А онъ, бестія, облапитъ тебя и зачнетъ чмокать своимъ малюсенькимъ ротикомъ. Эхъ, чортъ возьми, славно!.. Басъ умолкъ, видно, задумался о своихъ. Его собесѣдникъ издалъ носомъ какой-то странный звукъ, потомъ кашлянулъ нѣсколько разъ и вдругъ заговорилъ взвол нованнымъ голосомъ, постоянно взвизгивая. — Вамъ то хорошо-съ, Афана сій Петровичъ. Счастливый вы человѣкъ. Какъ при счастьи жизни не любить, не радоваться ей… Конечно, я понимаю, какъ вамъ-съ тутъ тяжело. А я-съ… Возьмемъ- съ меня теперь. Что я изображаю изъ себя такое?., скажите?.. А кто его знаетъ что. Какую-то глу пую притычку. Я совсѣмъ не нужный человѣкъ—прямо зря оплачи ваюсь на свѣтѣ. Никто, ровно никто, не нуждается во мнѣ, и только я всѣмъ мѣшаю, словно я какой-нибудь пень придорожный, на который всякій на тыкается. И чего я такой несчастный?.. Я не человѣкъ, а недоразумѣніе одно-съ. Да-съ… Не имѣю никакихъ способностей ни къ чему; за что ни возьмусь, все у меня изъ рукъ валится и ничего не вы- ,12 ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 3-го іюня 1907 года. ходитъ, какъ слѣдуетъ. Какихъ только занятіевъ я не перебралъ—ни къ одно му не приткнулся. Мальченкомъ меня отдали къ сапож нику. хотѣли, чтобъ я человѣкомъ сталъ. Но и года не протекло моем/ пребыванію у сапожника—я сбѣгъ— одолѣли побои. Съ этихъ то самыхъ поръ и пошла моя жизнь скитальче ская. Куда меня ни совали (пока мать жила] и куда я самъ ни совался, нигдѣ не везло—то не уживался, то гнали или что-нибудь вродѣ. Скажу вотъ къ примѣру. Былъ я поводатаремъ (тоже еще маленькимъ) у одного слѣпца; тотъ поняньчился со мной, да и прогналъ, ибо я не умѣлъ клянчить, какъ слѣ дуетъ. Изъ газетчиковъ я оттого ушелъ, что ужъ очень зябъ зимой въ стужу лютую. А то еще… Помню, разъ у меня завелись нѣкія деньжонки — вы игралъ въ карты у одного проходимца. Не долго думая, накупилъ я товаровъ и сталъ ходить съ лоткомъ по городу. Но продажа у меня пошла очень пло- хая,–по какимъ причинамъ — не знаю: или мой голосъ плоховатъ для этого занятія, или что-нибудь другое… Къ тому жъ много разворовывали: отпу стишь на копѣйку, а пока возишься съ покупателемъ, уворуютъ на пятакъ. И дослонялся я до того, что чуть не померъ съ голоду. Хм… хм… Вотъ теперь я въ больни цѣ. Вы вотъ-съ говорили, что вамъ желается отсюда поскорѣй убраться, а я… Я- съ совсѣмъ на противъ. Только здѣсь мнѣ и ни чего себъ. Я уже здоровъ, но не выписываюсь — все прикиды ваюсь больнымъ, ибо, коль выпи шусь, куда мнѣ идти…? Самъ не знаю, куда я пой ду. И чего я не померъ?.. Мнѣ всенепремѣнно слѣдовало – бъ умереть. Такъ нѣтъ же—вы жилъ. И смерть меня не беретъ. Всегда бываетъ такъ, что кто не прочь отъ смерти, того она не тро нетъ… А вотъ этотъ студентикъ (Семеновъ по нялъ, что рѣчь идетъ о немъ, и за таилъ дыханіе)—этотъ студентикъ, какъ хочетъ жить. Вчера всю ночь бре дилъ: „Жить хочу, жить хочу“. Мнѣ страхъ какъ жалко его стало… И вотъ увидите — помретъ онъ. Помретъ, какъ Богъ Святъ! Сегодня у него кри зисъ и, пожалуй, къ утру, а можетъ зав тра къ вечеру, окачурится. У Семенова екнуло въ груди. Онъ без покойно заерзалъ и вдругъ, схватившись за грудь, закашлялъ сухимъ, прерыви стымъ кашлемъ, безпомощно барахтаясь подъ одѣяломъ. Когда кашель стихъ,онъ неподвижно застылъ на своей койкѣ, ус тремивъ въ потолокъ безсмысленные глаза Новое развлеченіе для дамъ въ Америкѣ Катанье въ корзинахъ на крышахъ ломовъ. Модный дамскій спортъ. Бой на рапирахъ между супругою наслѣднаго принца германскаго (спраза) и придворною дамою княгиней Вреде. и быстро заговорилъ что-то безсвязное. Снова начался бредъ. Къ утру Семеновъ успокоился и уснулъ. Ему приснилось большое, большое по ле, покрытое высокой рожью съ золо тистыми колосьями. Семеновъ шелъ по маленькой тропинкѣ соеди ржи и пѣлъ что-то веселое громкимъ, звонкимъ го лосомъ. На небѣ сіяло яркое солнце и пек ло ему прямо въ голову, легкій вѣтерокъ дулъ въ лицо. И чѣмъ больше онъ шелъ, тѣмъ все болѣе и болѣе имъ овладѣвало какое-то безпричинное счастье. Хотѣлось смѣяться, прыгать, кувыркаться или бы стро бѣжать впередъ: куда-нибудь далеко. И вдругъ онъ почувствовалъ,что уно сится отъ земли вверхъ, въ какое то свѣтлое пространство. Въ нѣсколько мгновеній онъ очутился на такой голо вокружительной высотѣ, что когда взглянулъ внизъ, земли уже не было видно. Ужасъ охватилъ его: онъ гром ко вскрикнулъ и .. проснулся. Былъ уже день. Солнце пекло ему въ глаза. Въ палатѣ, кромѣ тяжело больныхъ, никого не было—всѣ вышли въ корридоры и гуляли. Онъ почув ствовалъ сразу, что съ нимъ произо шелъ какой то переломъ. Не было жа ру, дышалось довольно легко, слабости убавилось чуть ли не на половину. — Что со мной?.. Странно. И вдругъ онъ понялъ, что выздорав ливаетъ, что миновалъ кризисъ, и те перь онъ будетъ жить. Его охватила дикая радость. Голова сейчасъ же наполнилась множествомъ самыхъ разнообразныхъ мыслей, на душѣ сдѣлалось удивительно легко, глаза заблистали счастьемъ. Онъ по чувствовалъ приливъ новыхъ, свѣжихъ силъ. Ему стало казаться, будто по его тѣлу разливается какая-то магическая цѣлебная жидкость, оживляетъ его и, захлебываясь отъ восторга, счастья и ра дости, онъ прошепталъ нѣсколько разъ: — Жить, жить!.. Какъ хороша жизнь… В. Унковскій. ’ • смъсь Эпидемія бе. л- сонницы. Въ штатѣ Ван засъ, Сѣверной Америки, недавно былъ проведенъ законъ, согласно которому прода жа всѣхъ напит ковъ, содержа щихъ алкоголь, разрѣшается только изъ ап текъ и не иначе какъ по рецепту врача. Въ резуль татѣ въ штатѣ развилась настоя щая эпидемія безсонницы,един ственнымъ сред ствомъ противъ которой мѣстные врачи считаютъ пиво, а въ^болѣе серьезныхъ слу чаяхъ виски и т. д. Въ теченіе одного мѣсяца было зарегистровано четырнадцать тысячъ случаевъ хрониче ской безсонницы. Законодатели Ванзаса поставлены теперь въ очень затрудни тельное положеніе: съ одной стороны, они видятъ, чтс законъ систематически обходится, и съ другой—они едва ли рѣ шатся .запретить” безсонницу. Харьковъ. Типографія .Южнаго Края**. Сумская ул ,д. Ns 13.