Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No Ѵ.962. Фредерикъ Мистраль, извѣстный французскій поэтъ. Сконч. 12-го марта, на 74 г. жизни. Проф. И. А. Бодуэнъ-дэ-Куртенэ, приговоренный по литературному дѣлу пе тербургской судебной палатой къ 2-хгодич- ному заключенію въ крѣпости. приземистая дерезянная церковка, сине главая, вся какая-то давно знаксмая, близкая, древняя, горячо любимая. Тутъ св рачиваешь налѣво. Церков ка прячется за деревьями, только побле скиваетъ синяя глава, и сразу выдвигает ся на первый планъ усадьба. Про ѣхалъ бѣлые каменные столбы, у въѣзда, —прямо предъ глазами терраза стараго дома. Все ловилъ я жаднымъ взглядомъ, было легко и радостно, впрочемъ, такъ всегда было въ по лѣдніе два года, когда прі ѣзжалъ въ Мелентьевку, самъ отъ се бя скрывался, о радссти св;ей боялся подумать. Подъѣхали. Сытая рыжая лсшаденка остановилась и замерла, колыхая свои ми большими блестящими боками. Я при щурился. Кто это на террасѣ? Ну. ко нечно, старушка Александровка, няня и домоправительница. Полная, дородная, ли цо въ морщинкахъ, но еще крѣпкая, безъ оховъ и вздоховъ. Иногда, бывало, зацѣпитъ лѣнивую дѣвку, сгребетъ,— такъ тсй ужъ не вырваться. А кто за нею? (Но почему я такъ угыбаюсь?) Анеля, —моя лѣсная Анеля, — виденъ край зеленаго платья. „Вы уже зацвѣли, шучу я мысленно, вы уже зе лененькая, влажная, весенняя и навѣр но пахнете фіапками“? — Ане е еля! Кричу во все горло. Въ отвѣтъ, спозно звоночекъ: — Я я! Словно радостная волна вплеснулась Соскочилъ съ линейки и прямо по палъ въ объятія А ександровны. — Рсдной ты мой. милый ты мой., конечно, прослезилась. Такъ ужъ пола Анри Рошетгь. изпѣстный финансовый дѣлецъ, приговоренный за мошенничество къ 3-лѣттмѵ тюремному заключенію, но скрывшійся въ Мексику Въ давленіи на прокура туру, въ интересахъ Рошетта обвиняются теперь Кайо и Монисъ. Задребезжалъ телефонъ. АЦо! Это ты. Да, да, Ни- зачто. Благодарю. Надоѣли ваши ужины и бесѣды. П.чемуѴ Догадайся…. О, нѣтъ! “Ѣду въ имѣніе. Что? Ты подо рѣваешь? Ну это твое дъло—подозрѣвай. Не знаю Можетъ быть, черезъ мѣсяцъ, нс, вѣрсятно, за держусь, m думай, какъ теперь тамъ хсрошо! Я снова разсмѣялся, но почему’3 Право, не зналъ пр-ічины, — ато самый весе лый, самьп настоящій смѣхъ. Me ечтьевка находится въ нѣсколькихъ верстахъ отъ ста-ціи и, когда подъ ѣзжаешь къ Hf й на лоша дяхъ, то прежде всего изъ за края парка выг яаыва- етъ нашъ ми ыи старый домъ у рѣки,—невысокій, пр долговатый, съ обшир ной колончатой террасой. А дальше начинается широ кая деревенская уличка, съ голубыми и бѣлыми хатка ми.крытыми соломою —точ но въ золотыхъ шапкахъ. Потомъ показывается за хатенками, у самагс лѣса, Морисъ Бернаръ. адвокатъ Рошетта. Но его настоянію Кайо- и Монисъ заставили прокурора Фабра отло жить разсмотрѣніе въ судѣ дѣла Рошетта. 0)п» нашего парижскаго кореспоиденпю Воскресенье, 23-го Марта 1914 года, ЯСНОЕ НЕБО. День былъ необыкновенный. Сотнечно, но прохладно, и этотъ холодокъ—крѣп кій, особенный, вкусный. Кажется, пото му и небо ста ю такимъ кристально яс ный ь. и самая земля,—все. что видѣли глаза —напиталось очароватетьнс—яс нымъ небомъ. Уже утромъ я почувствовалъ, что съ меня будто падаетъ какая то зимняя шкурка; весь дѣлаешься легкимъ, яс нымъ, праздничнымъ. Обшарилъ всю душу и не нашелъ ни одной вчерашней мысли, ни одной печа ли, ни одной заботы. Посмотдѣлъ на себя въ зеркало,— нѣтъ хмурыхъ бровей, и глаза блестятъ. И вотъ, еще смотря въ зеркало, я рѣ шитъ, рт ши ъ порывисто и не жиданно: „Къ чорту городъ. О >ъѣлся его фоку сами и культурой. Чемоданъ подъ мыш ку и въ имВ іе. Немедтенно”. Черезъ попчаса я у«ке писалъ те леграмму моему управлі-ющему,— „Ъцу“. И странно, ко да писалъ, предъ моими глазами было совсѣмъ не лицо моего улравляющіго.—бородатое, важное, пяти десягипятипѣтнее лицо. О. нѣтъ,—дру гое!—Лицо Анели. его дочери. Отчего? Я этого совсѢ >ъ не зналъ, я объ этомъ даже не думалъ, и зачѣмъ думать, ког да такъ радостно, когда душа подобна ясному неб/, и въ ней, точно въ зерка лѣ, отражается чей-то очаровательный образъ? Хорошо ли я обшаривалъ свою душу? Можетъ быть, въ ней чго-.нибудь таилось? Я громко расхохотался. СУДЕБНО-ПОЛИТИЧЕСКІЙ СКАНДАЛЪ ВО ФРАНЦІИ. ,ЮЖНЫЙ КРАЙ. Воскресенье, 2:{-го марта 1911 года. Саландра, глава новаго кабинета въ Италіи. О т ъ наш его корреспондент ы гается. Вѣдь, еще меня нянчила.’*|*По- томъ уѣзжать не захотѣла, такъ и осталась въ усадьбѣ, да и къ Анелѣ привязтпась. Дѣвушка улыбается, – вѣдь, я ее совсѣмъ маленькой зналъ,— глазки блестятъ. Освободился, на^о нецъ, поцѣловалъ Анелю смутилась, вспыхнула. Вотъ какъ! Расцѣловалъ милыя дѣвушкины руки. Вотъ какъ! Та<ая вдругъ ра дость наполнила сердце, что самъ готовъ былъ рас плакаться. — Что, А н е л я, рада? Не ожидала такъ скоро?.. Да не говори такъ тихо! Кричи, кричи! Я самъ закричалъ, самъ расхохотался, все забылъ, схватилъ дѣвушку за талію и закрутилъ по террасѣ. — Ого, не вырвешьсяі А солнце пятнами скользило по Анелиному платью, дѣлало ее прозрачной и свѣтлой, точно ве сеннее гибкое деревцо. И тутъ же вспомнилось все дѣтское, все дорогое, смѣхъ, и’ры, прогулки днемъ, вечерніе страхи въ большихъ комнатахъ стараго дома. Дѣтскіе поцѣлуи смѣни лись крѣпкой дружбой, а потомъ зсе словно оборвалось. Какая то тайна установилась. Боялся ее тронуть. Вѣдь, совсѣмъ дѣтка. Ну, девятнацщть, не больше, а мнѣ… Мнѣ то больше, все равно. — Идемъ въ комнаты. Папка хлопочетъ, съ ногъ сбился .. — Ачелька, постой, надо Ни китѣ на чай. Да не дергай за рукавъ. — Хочу дергать. Смѣется. — А, ты думаешь, я не хочу?— Возьмите, Никита. Оба хохочемъ и летимъ въ комнаты. Сзади Александровна что то бормочетъ. Бормочи, бормочи, знаю, что рада. Ты ѵмная старуха, давно сообразила. Ого! Въ столовой все блеститъ, все прибрано, даже мебель выглядятъ, какъ солдаты на смотру. Дѣвка Парашка, уже босоногая, неук люже поклонилась и нырнула въ уголъ, гдѣ клѣтка съ попугаемъ. . — Здравствуй. Попка дуракъ! Федоръ Петровичъ, борсдатый съ просѣдью, еще другъ моего отца, Борьба противъ гомруля въ Ирландіи. Вожди движенія въ провинціи Улытеръ: ліѣва направо—лордъ Лондондерри, сэръ Эдвардъ Керзонъ, капитанъ Крэгъ. Отъ наш его ко р р еспон ден т а. видно на столѣ что то послѣднее налажи валъ. Подбѣжалъ,—крѣпко поцѣловались. Слав шй онъ у меня, заботливый и ловкій,—въ три раза поднялъ доходность имѣнія. — Пожалуйте въ вашу комнату. Все готово, а потомъ и завтракъ. Умылся —вода холодновата, брр… Хо рошо! И за столъ. — Анеля, садись рядомъ. Что это ты вилку не въ т» р.ку взяла? Федоръ Петровичъ, водки! — Надолго пріѣхалъ? — А ты какъ думаешь? — Анеля, не мѣшай ему ѣсть. ” Незамѣтно прошелъ день. (Въ паркѣ то успѣли побѣгать). Вечеромъ—знако мая уповая комната. Постель постлана, свѣча на тумбочкѣ, а рядомъ въ вазоч* кѣ кто-то поставилъ букетъ фіалокъ. Улыбнулся, раздѣлся мигомъ и бросился въ постель. Охватилъ бѣлый, ласковый, давній сонъ, и въ центрѣ сна на бѣлое, бѣлое кто то разсыпалъ свѣжія фіалки. Въ старомъ домѣ все весной пахнетъ. У Александровны видъ серьезный, точно у древней жрицы,—говѣетъ, поститъ. Парашка мечется, какъ угорѣлая, поетъ, несмотря на сер дитые старухины окрики, и сразу по нятно, что дѣвка носомъ весну почу яла. А Федоръ Пет ровичъ, все на усадьбѣ, а какъ ос вободится отъ г, . ла, забирается въ библіотеку. Съ дру гомъ своимъ, мель никомъ играетъ въ шахматы, меня сма нивалъ, но мнѣ не до шахматъ. Ого! Стану я теперь сидѣть въ библіотекѣ. Анелю все это очень мало интересу етъ. Не хочетъ хозяйничать: .Ужъ ты, не сердись, Александровна”—Воструха, непосѣда”. А мнѣ Анеля говоритъ: Ген.-лейт. Н. Н. Янушкевичъ, новый начальникъ генеральнаго штаба. А. И. фонъ-Гогенъ, академикъ, архитекторъ Высочай шаго Двора, покончилъ самоубій ствомъ 6-го марта. 9 ,ЮЖНЫЙ КРАЙ. 3 Воскресенье, 23-го марта 1914 года. Суздальскій монахъ Стефанъ, въ мірѣ казакъ Василій Подгорный, извѣстный основатель секты «подгорнов- цевъ» (въ Харьковской и Полтавской губ.) и стефановцевъ (въ Курской и Владимірской ігуб.)- 17-го марта Подгор ный скончался на 82-мъ году жизни въ суздальскомъ монастырѣ, куда былъ сосланъ. — Пойдемъ въ лѣсъ. Зазеленѣлъ. — Ну, положимъ. Эго тебѣ кажется. — Ей Богу, зазеленѣлъ. Немножко, конечно. Впрочемъ я вѣрю. Мнѣ самому кажет ся, что лѣсъ не т >лько зазеленѣлъ, но весь розами покрылся. — Скорѣй одѣвайся. Какъ ты возишь ся. Не нужно пальто. — Идемъ идемъ. От іравпяемся, держимъ другъ друга за руку. Закурилъ. -— Брось. Портишь, такъ хорошо зем лей пах-іетъ. — Не хтчу! Сама схватила папиросу и бросила. — Бѣсен жъ. Чему ты смѣешься? — Да такъ. — Хорміівгіькое объясненіе. — Просто весело. Какъ я те5ѣ еще скажу? — И мнѣ весело. — Оттого, что къ намъ пріѣха’Ъ? — Такъ я тебѣ и скажу. Скорая ка кая! — Сама зчаю. Вѣдь, каждую недѣлю письма писалъ и говорилъ: — „пріѣду, буду прыгать оть радости”. ‘— Ну да да. Лѣсъ, рѣка, солнце,— 8°тъ и радуюсь. * ~— Лѣсъ.. Рвка… Я обижусь. Только Рѣка, а я? — И ты. Ты въ самомъ центрѣ. И Въ лѣсу, и въ рѣкК Довольна? — Чрезвычайно. ‘— А кто маѣ фіалки на тумбочку по- Ставилъ? ~~ Вѣроятно, думаешь, что я? £ ■ Думаю. ‘ Ну, значитъ, я. Звонко расхохоталась и побѣжала вле- РеД”Ь- Колеблется стройная фигурка, шУРшитъ зеленое платье. Боже мой, какъ она мнѣ дорога! гРУдно даже представить себѣ, что еще «Богородица» Дарья Смирнова (въ бѣломъ платкѣ) съ привер женцами ея ученія. Ha-дняхъ въ Петербургѣ слушалось сенса ціонное дѣло крестьянки Дарьи Смирновой («охтенская богородица»), Дениса Шеметова («апостолъ Петръ») и Петра Смирно-ва, сы на Дарьи («царь Соломонъ»), Всѣ они об винялись въ томъ, что «въ періодъ времени съ 19СЮ по 1912 годъ завѣдомо ложно вы давали себя: Дарья Смирнова за святую и божественную личность и увѣряла, что отъ нея исходитъ «вся благодать», и что увѣро вавшимъ въ нее, какъ «живого Бога и бо городицу», она дастъ спасеніе души и бла женство на землѣ, гдѣ она должна вскорѣ воцариться, и посредствомъ такихъ обман ныхъ дѣйствій и увѣреній всѣ оии совратили въ сектантство цѣлый рядъ православныхъ. Изувѣрное ученіе хлыстовскаго толка они соединяли съ устройствомъ радѣній, на коихъ послѣдовавшія распространяемымъ Смирно вымъ лжеѵченіямъ женщины въ обнаженномъ видѣ предавались пляскамъ, скаканіямъ и вер ченію, приводившимъ ихъ въ состояніе экста за, а мужчины подвергались особымъ испы таніямъ въ твердости вѣры, причемъ Смир нова въ нагомъ видѣ совершала съ ними любострастныя дѣйствія». Далѣе, они обвиня лись въ томъ, что, съ цѣлью полученія матеріальныхъ выгодъ, внушали, что Смир новой, какъ «божеству», слѣдуетъ дѣлать приношенія, которыя должны служить дока зательствомъ вѣры въ нее. И, наконецъ, Дарья Смирнова, отдѣльно отъ другихъ, об винялась въ томъ, что, съ цѣлью соблазна и распространенія хлыстовства, поносила святыни. Судъ приговорилъ Смирнову и Ше метова къ лишенію всѣхъ правъ и къ ссылкѣ на поселеніе, а Смирнова въ арестантскія от дѣленія на 8 мѣсяцевъ, съ лишеніемъ осо бенныхъ правъ. И. Д. Бальмонтъ. (Къ его лекціи въ Харьковѣ 25 марта). на-дняхъ былъ городъ, и не было этой чудесной дѣвушки. — Куда же ты бѣжишь? Анеля! — Ну! — Я удивительно счастливъ! Остановилась, взглянула серьезно, по томъ опустила головку въ свѣтлой шляп кѣ и сказала: — Я теже. Бродили въ рощѣ. Нашли совсѣмъ сухую полянку, запитую с-лнцемъ. Я разостлалъ свой плащъ и сѣлъ. Рядомъ сѣла Анепя. Согнула ноги колѣнками в>ерхъ и выдвинула впередъ свои кро хотные башпачки. — Давай поговоримъ. — Давай, — Ну… — Ну? — Скажи, Анеля, ты любишь меня? — Каксй ты хитрый! Ты начинай с”ь другой стороны. Но вдругъ вспыхнула, потупилась. — Ну скажи, моя милая. — Лкблю. — И завтра будетъ такъ? — И завтра. — А ты любишь? — Конечно. Въ этомъ теперь вся моя жизнь. — Нѣтъ. Ты злой. Я никакъ не могу тебѣ повѣрить. — Вотъ какъ! А ты попробуй не сердиться. Знаю, на что нзмекаешь. Зи мой никакъ не могъ проѣхать. Работы была масса, а для тебя и работалъ. Клянусь, Анелинька. — Я такъ тебя ждала… ,4 ЮЖНЫЙ КРАЙ. Воскресенье, 23-го марта. 1914 года. Кориѳеи русской сцены въ Харьковѣ (Къ гастролямъ И И. Давыдова, К. Л. Варламова. В. В. Стрѣльской и Ю. В. Коркмиа-Круковскаі о). нэ вернулся. Первая встрѣтй* лась намъ Александровна. Умная старуха, улыбнУ’ лась намъ рацостно, радостно. Оба бросились къ ней. — Сорванцы, задушите!.. Съ чаемъ васъ ждемъ. Пе* чзнья вамъ напекла. Идите, идите. Ахъ, какъ свѣтло было & столовой! — Хозяйничай, Анеля! До вольно баклуши бить. — Такъ пусти руки. Я даже не замѣтилъ, ЧТ{ все цЬлую и цѣлую эти милЫЯ пахнущія лѣсомъ, немнсГ* озябшія ручки. Фениксъ — Прости. Ничего не отвѣтила, пока чала головкой и протянула свое любимое восклицаніе: „у у-у!“ Наклонился, поцѣловалъ ея ручку. — Ты пахнешь, Анеля, какъ весенняя травка! Быстро обнялъ. Оставь. Не прижимай такъ. Я могу разбиться. Но на поцѣ)уй отвѣтила,— тихо, тихо. Разсмѣялась. Вскочила. Шли домой. — болтали безъ умолку. А о чемъ, никакъ не передашь. Въ сумерки отправились черезъ дерев ю въ лѣсъ. На пути бабы, муж-ки, пар ни, смѣялись, зубы скалили, кажется; разыгралась сама весна, раскрылось новсе оча рованіе этихъ благтукающихъ весеннихъ сумерэкъ. Все сли валось въ одно цѣлое -и де ревня, и оступившій ее съ трехъ сторонъ ѣсъ, и запахи влажной весенней земли, -а- пахи лѣса, взреслые и дѣти уличка и хатки. Дѣти гомонили, бѣгали. Та кова ихъ дѣтская молитва. У земли своя -весеннее благо уханіе, у лѣса—трепетъ мало дыхъ хрупкихъ вѣточекъ. Шелъ, и казалось мнѣ, что вчерашняго дня нѣтъ, а только новый завтрашній день,—весь свѣтлый, весь ясный. Посмотрѣлъ на Анв’Ю. Она какъ тихая лилія, ее т.же охвати ’О странное настроеніе. Смотритъ нѣжно. Видно, хо четъ что то сказать душа пе реполнена, но с ювъ не нахо дитъ и спускаетъ низко голс ву, точно же аетъ ото всѣхъ скрыть свое сіяющее счастли вое лицъ ГЬишли въ лѣсокъ, бродили взадъ-впередъ, по знакомой тропинкѣ, поглядывали другъ на друга, – б-зъсловь. А всю ду уже воцарилась ночь, сверкали звѣзды. — Любишь, Анеля? Я скло нился къ ней бережно, береж но. Гоі съ мэй прозвуча>ъ совсѣмъ тихо. — Люб ю. Такъ же тихо. Добавила, бе,.я за руку, точно иіпугалась чего то. — Пойдемъ домой. . Нем ножко X >лод о. На тропинкѣ среди бѣлѣю щихъ б-резо<ъ скользяіъ тихія звѣзд ныя блест и. Чѣмъ то слаіко пахнетъ, и лѣсные шорохи похожи на таинственную сказку. Анеля опирается на мою рук . Вижу ея поблескивак щіе ггазэ, бѣ ую линю ея фигурки, которгя внизу Тоетъ во мракѣ. — Я часто гуляла здѣсь одна и ду мала о тебъ. — М лая мся… Вѣдь, я тебя всегда любилъ, всегда думалъ. Я ждалъ… Ты, вѣдь, была такая дѣтка… Ничего не понимала… —• Часто дѣлалъ мнѣ больно. —- А-іеля… Я хотѣлъ сказать еше что то важное, послѣднее, но встрѣтй >ъ глаза дѣвушки и почувсгвовклъ, что никакихъ словъ не нужно что все я:н >, все чу есно, и сказ ка превратилась въ дѣйствительность. Мы обнялись. Ея губы благоухали, какъ этотъ весенній, зачарованный, звѣздный лѣсъ. — Золото мое, радость… И вдругъ оба сорвались съ мѣста и побѣжали къ усадьбѣ. Федоръ Петровичъ еще изъ конторы смъсь. Мода и революція. Послѣ установленія въ К* таѣ республиканскаго стр^ въ южныхъ провинціяхъ мН® гія женщины стали носить о с О быя прически подъ названіе»*1 „революціонная” (ге мин* цаи). Этотъ обычай посТ* пенно дошелъ до сѣвера, 1 въ послѣднее время въ П* кинѣ появи іись самыя рази* образныя прически, подчЗ^ весьма причудливыя. Увлечей1′ новой модой приняло, най* нецъ, такіе размѣры, что я* требовалось вмѣшательсТ* представителей „сильнаго П* ла“. На дняхъ, по сповз^ „Шунъ-тянь ши бао”, къ М* нистру поступила петиція необходимости издать прика3 объ установленіи однообрз3* въ дамскомъ костк мѣ, вообіД1 и прически, въ частности. 6′ петиціи указывалось также 11 необходимость запретить Д* мамъ стричь волосы. МинисТр в утреннихъ дѣлъ признай* однако, что на пути къ у * 1 влетворенію просьбы о выр* боткѣ въ административно^ порядкѣ образчиковъдамсК*г костюма и прически моГУ^ встрѣтиться серьезныя затрудненія. же касается запрещенія стричь волоС* то, по мнѣнію министра, провести * жизнь такую мѣру окажется возможный Харьковъ. Типографія Товарищества А. А. ГоЗефовйча—^«ЮжпыЙ Краіі».Сумская, А» 13. «На всякаго мудреца довольно простоты». Въ первомъ ряду: К. А. Варламовъ, С. Т Строева-Сокольская, Ю. В. Корівинъ-Круковскій, импрессаріо Л. Д. Леонидовъ, С. Л. Кузнецовъ, В. Н. Давыдовъ, г-жа Линецкая; во второмъ ряду: г.г. Дана-ровъ и Галицкій. «Свадьба Нречинскаго». К. А. Варламовъ, С. Л. Кузнецовъ, А. В. Дзнаровъ, г-жа Липецкая, ІО. В. Корвішь-Круковскій, В. Н. Давыдовъ; впереди—-В. В. Стрѣльская