Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ Четвергъ, 16 го Января 1914 года, МИНІАТЮРЫ. Писатель. Писатель пріѣхалъ въ городъ, въ которомъ провелъ свою молодость. Fro пригласили участвовать чтеніемъ своихъ произведеній, въ традиціон номъ годовомъ благотворительномъ вечерѣ. На вокзалѣ встрѣчали, привѣтство вали. Запомнилось какое-то лицо съ острой черной бородкой и неизвѣстная барышня блондинка, съ мушкой око ло губъ. Писатель останввился въ первокласс ной гостинницѣ. Ахъ, ему хотѣлось поступить со всѣмъ ина «еі Маленькій дешевый номеръ съ по линявшими обоями. Старый комодъ, на немъ тусклое зеркало. Вечеромъ пыхтящій самоваръ и двѣ свѣчи. Эго напомнило бы молодость, его давнее бродяжничество изъ города въ го родъ. Но теперь онъ уже не принадле жалъ самому себѣ, Писатель только что умылся и началъ пить кофе, когда на письмен номъ столѣ затрещалъ телефонъ. — Уже… — Что угодно? Онъ услышалъ пѣвучій и манер ный женскій голосъ: — Я только что прочла о ва шемъ пріѣздѣ.. Я звонила всюду… Я нашла васъ…Я счастлива… Я хочу васъ привѣтствовать… — Віагодарю… – Представьте, какое совпаде ніе! Именно вчера я прочла вашъ новый романъ. Чудесно, жму ваши Руки… Я все переживала вмѣстѣ съ вашей героиней… Эго изъ Жизни? — Да, изъ жизни. — Я такъ и думала! Такой искренній тонъ… У меня мурашки бѣгали по всему тѣлу! Писатель улыбнулся: «Мурашки, какъ показатель худо Шественное іи произведена*… Онъ вернулся къ своему кофе и задумался. Снова звонокъ. Продолжительный, Нервный. —-Умоляю, простите,—говорилъ пРотяжный женскій голосъ. —Я такъ волнуюсь. Всѣ мэи надежды на васъ. Уже недѣлю мнѣ извѣстно, что вы пріѣдете. -— Но въ чемъ же дѣло? -— Эго ужасно! Я мечтала пого ворить именно съ вами… Жизнь такъ сѣра и ш блоныа. Такъ рѣдко встрѣчаешь что-нибудь свѣтлое… ^ задыхаюсь… Я могу довѣриться только вамъ… Меня любятъ, но йеня не удовлетворяетъ совре менная мѣщанская любовь. Вы, вѣдь, знаете, какъ любилъ Данте Лауру? — Бгатриче… Знаю,—нахмурился пи- Сатель… Генералъ-маіоръ В. Н. Воейковъ, назначенный дворцовымъ комендантомъ. Жоржъ-Морисъ Палеологъ, новый французскій посолъ въ Петербургѣ. — Да, да. Неужели больше нѣтъ такой любви? — Думаю, нѣтъ. Кофе на столикѣ уже не ды мился. — Я погибаю… Я все время думаю о самоубійствѣ… Такая сѣрость… Я хочу покончить съ собой… — И вы говорите объ этомъ по те лефону? Писатель рѣзкимъ движеніемъ по вѣсилъ трубку и отошелъ. Еще звонки. Потомъ приходили ка кіе то незнакомые люди. Говорили долго, сладко и скучно. Писатель глубоко задумался. Четыре года тому назадъ въ Пари жѣ онъ наблюдалъ мальчугана про давца какой-то крикливой машинки. Прижмешь ее—кричитъ каьъ курица. Прохожіе очень охотно покупали эту бездѣлку, жа’И въ своихъ потныхъ рукахъ, и она кричала, кричала безъ конца, забавіяя дѣтей, мальчиковъ, барышенъ, дамъ и мужчинъ. Писателю казал> сь, что онъ самъ теперь походитъ на такую машинку Онъ расходится по рукамъ. Онъ принадлежитъ каждому, кто заплатитъ за него цѣну книги. И каждый за ставляетъ его кричать по своему; видитъ въ немъ, находитъ только то, что ему нравится. Самая ужасная, самая невѣроят ная проституція! Онъ принадлежитъ всѣмъ, кромѣ себя самого. Онъ принадлежитъ этой блондин кѣсъ мушкой около губъ, этому че ловѣку съ с строй черной бородкой; барышнѣ, у которой по тѣлу бѣ гаютъ мурашки, и друой, клорая хотѣла смути ь его воображеніе са моубійствомъ, сразу показаться ге роиней. Нѣтъ уголка души, мысли, обра за, чувства, которые онъ не вы бросилъ бы на рынокъ. У него ни чего не осталось свсего, ничего за повѣднаго, интимнаго,—всюду тол па; все она захватила, заляпала, по своему приняла, по своему разъ яснила… Было время, когда его совсѣмъ не заали. Тогда у него была своя любовь свой гнѣвъ, свой восторгъ; тогаа онъ былъ гордымъ, прекоас нымъ, былъ человѣкомъ красивой жизни…Теперь замусоленная игруш ка, которая кричитъ каждому на забаву, кричитъ въ милліонахъ рукъ.. Всѣ о іи ласковы, привѣтствуютъ, улыбаются, низко клана ются, но, Господи, какъ всѣ эти люди похожи на палачей! Да, это палачи его души! Они все отняли отъ него все взяли,— оставили его жалкима нищимъ. Ни чего для себя, ничего своего! Все, что оаъ чувствуетъ и переживаетъ, для книги. Онъ даже не знаетъ, гдѣ у него кончается литература и начинается личная жизнь. О, если бы можно было хоть на ми нуту по прежнему чѣмъ нибудь увлечься, засверкать, пожелать, устре миться! Если это и случается, то тот часъ отрывается отъ души, облекает ся въ слова, превращается въ рису нокъ, въ разсказъ, главу повѣсти. „Не нужно думать объ этомъ, рѣ шилъ писатель.—Каждый разъ, когда я пріѣзжаю въ городъ моей молодо- ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 11841. ,Е. В. Иванова, (Къ 35-лѣтію сп педаго гической дѣятельности). Аббатъ Лемиръ, первый священникъ, избран ный старшимъ вице-президен томъ французскаго парла мента и на-яннхъ отказавшій ся отъ этого избранія. — Не зіпешь?! Сегодня танцова-Л* ный вечеръ. — Н > мы были на балу третья^ дня. Я думалъ отдіхнугь, по:и іѣі съ тобой.. Какая ты неу .рогимая, Л*1 зочка. — Странно,-въ глосѣ прозвучал нотка обиды,—ты, вѣдь, згаль, коГА собирался женться, чго я люблю та11 цэзатг I — X рошо, пойдемъ. Не будемъ лать изъ пус’яка какой то госудаГ ственный вопрі съ. — Самъ дѣлаешь. Тоже поторопиС — Успѣю. Ты долго одѣваешься, я всегда жду. — Такъ и слѣдуетъ. Ты ста нови іИ1 ся неповоротливымъ, и скоро мнѣ пр1 дется ожидать тебя. Аіексѣй Федіровичъ нахмурила но скоро его лицо снова проясни not Нельзя же въ самомъ дѣлѣ оба1 нять свою маленькую дѣтку. Та#* маленькая, точно ее котъ наплакал* Полгода замужемъ. Такая юН*’ Мемсдъ-Шерифъ-паша, вождь турецкой партіи «Либеральнаго согласія», заочно приговоренный младотурками кь смертной казни по подозрѣнію къ организаціи убій ства Махмудъ-ІІІефкетз-паши (Къ покушенію на него въ Парижѣ). 2 ЮЖНЫЙ Н Р А И. Четвергъ, 10-го января 191-1 года. …Слава… Исли у нея есть лицо, то это лицо хохочущей медузь ! Какъ она ужасна. Она пришла. Онт хсрошо знаетъ ся сладковато-горькій ц усъ. F. h наркозъ, а пгтомъ состоз ніе не нависти къ самсму себѣ, чуьс вотсін ноты. Нго читаютъ, его слсва повторяютъ, предъ нимъ преклоняются.. Злые глупцы! Онъ усталъ, у омился. Его воображеніе давно поблекло, мысль остыла, увлеченіе смѣнилось прг выч- кой ловксстью р>t ъ,- а они кланяют ся, повторяютъ, восхищаются!.. Аргнь ше, вглъ въ этомъ самомъ городѣ, онъ, дѣйствительно былъ удивитель нымъ, яркимъ, пламеннымъ, и его не видѣли, не брали, не замѣзали Самое лучшее, свѣтлсе, молодое ушло… А тогда онъ самъ мдгъ улыбнуться всѣмъ, тогда у него самого кипѣла и искрилась жизнь Были чудесныя, настоящія слова. Былъ огонь для ищу щихъ юношей, дѣвушекъ,—восторгъ и радость. В;е погиолг, покрылг сь сѣдинами, душа стала нищей, и тогда вдругъ сто признади необыкновен нымъ. Слава… издѣвающаяся медуза! — Лжете! Не іепеі ь, а рьньше я писалъ пре» расно. Но вамъ нужна Н. М. Федоровскіи, новый сенаторъ, бывшій предсѣдатель 1-го граж данскаго департамента харь ковской судебной палаты. была этикетка. Я не имѣлъ ее топа. Вѣдь, у вись нѣть своего вкуса, сво ей кцѣнкиі Вч пожж ете огрызки моихъ мыслзйі Вы погуби іи въ ни щенствѣ, одиночествѣ, злословіі и непониманіи м< ю молод >ст.! Вч при носите мнѣ цвѣты, к >гда я усталъ до Пісіѣдней степени, когда мои волосы сѣды, когда я похожъ на нищ го, обирающіго свою былую молодостьі Писатель хотѣлъ заплакать и не могъ. Онъ уже не умѣлъ плакать въ жизни. На другей день всѣ въ городѣ бы ли очень удивлены, узнавъ, что писа тель уѣхалъ за часъ до традиціонна го благотворительнаго вечера. И 3 Танцы. — Алеша! —раздался звонкій голо сокъ въ дверяхъ кабинета. — Чго, дѣточка? — Пей самъ чай. Я иду одѣваться. — Эго еще куда? сти, меня охватываютъ печальныя мы сли. Довзльно*. Вечер >мъ писатель отпрівился въ театръ Онъ люіилъ театръ. Нз удо вольствіе было испорчено. Безчислен ные знаки вниманія, шепотъ за спи ной, упорные взгляды, разговоры съ незнакомыми,—все эго нервировало, разсѣивало вниманіе- О іять чужой, опять крикливая игрушка.. В рнувшись іъ гостинницу, писа тель нашелъ въ своемъ номерѣ чу десный букегь красныхъ, благоухаю щихъ розъ. .Мужчина, женщинз? Ни карточки, ни письма. Эго случалось такъ рѣдко, и писателя тронуло та кое безкорыстное вниманіе. Онъ тронул» рукой нѣжные цвѣты и- -странно,- почувствовалъ,вспомнилъ, что его волосы уже сѣдые, лицо въ морщинахъ, походка не твердая, не увѣренная. Сердце сжалось отъ боли. Онъ сѣлъ въ кресло и опустилъ голову на руки. ,Четвери., 10-го января 1911 года. ЮЖНЫЙ КРАЙ. 3 совсѣмъ дѣвочка. Конечно, ей хо чется еще рѣзвиться, прыгать, тан- цовать. Кромѣ этого у нея нѣтъ не достатковъ… Нѣжная, добрая, ве селая. Придешь со службы,—пры гаетъ, какъ собачка,рада, глазки смѣются. А какія забавныя кушанья она выдумываетъ! И всегда не счастье,—то палець обожжетъ, го пересолитъ, то забудетъ что- нибудь положить… Пройдетъ вре мя, сгане ъ болѣе орьезной. Да и мнѣ еще рано превращзться въ домосѣда съ халатомъ и туфія- ми. И я, чорть возьми, еще молодь! В ірочемъ, Алексѣй Феаоровичъ немного фзль нивчлъ и обманывалъ самого себі. Правда, онь присвист нулъ, поднимаясь съ своего кресла, но ему очень не хотѣлс сь идти на этотъ вечера. Опагь одѣвіться съ иголочки (Л эочка любитъ, когда онъ выглядитъ франтімь), опять танцтвать. Немножко еще ничего, но она прыгаетъ весь вечеръ. Онъ началъ неторопливо одѣ ваться. — Алеша! Ты готовъ? — П ічти. — Иди ко мнѣ. Застегни кноп ки. Татьяна неможеть разобраться. Онъ вошелъ въ комнату жены. Она стояла у зеркала, уже набро сивъ на себя платье. Маленьксй пуховкой внимательно пудрила лобь, носъ и подбородокъ. Поцѣловалъ ея голое, крохотное плечико и началъ застегивать. — Сначала лиф ■ чикъ. — Ну знаю, знаю. Онъ тамцовалъ съ нею весь ве<еръ. Такъ не хоіѣлось уступать ее другимт. Наги едва слуша лись его. Сеодце сильно билось, и иногда покалывало. Лицо стало крас нымъ, словно послѣ бани. — Ты усталъ, Але шенька. говорила жена. – Ничего, мы пропустимъ этотъ вальск. Но начинали иг рать вальсъ,—она хмурилась, кусала губы: — Кпсь ты быст ро усіаешь Ты рань ше не уставалъ. Мнѣ казалгсь, что ты самый лучшій тан цоръ… Онъ понималъ опасность вськаго раз »чар «ванія. — Я совсѣмъ не усталъ. Они уходили въ эаіъи кружились, •Фужились пока не умолкалъ ор кестръ. Его ноги начинали запле таться. — Держи меня крѣпче. Такъ… Я люблю, когда отлетаешь немножко. Такъ. И смотри на меня. Ну… Разго варивай.. Эго же интересно танцовать и разговаривать… Сарра Бернаръ, Новый кавалеръ ордена «Почетнаго Легіона». — Конечно… — Ты меня очень любишь? Ну, ско рѣй. скорѣда. Послѣдніе мѣ сяцы были ужасны, отвратиге ’ьны. Сце ны, истерики, злыя слова а потомъ мол чаніе по недѣлямъ. — Ты уходишь?— с іросилъ Алексѣй Федоровичъ, входя вь комнату жены. — Д*. — Скажи, Лиза, съ кѣмъ это ты псстоянно танцуешь?1′ — Вовсе не постоянно! Ты опять хочешь испортить мнѣ настроеніе? Такъ каждый разъ. — Не кричи. Я совсѣмъ не думаю съ тобой ссориться. Кто это? ,«Царь Ѳеодоръ Іоанновичъ» въ постановкѣ городск. театра. «Царская палата». Эскизъ декораціи П. И. Анпріяіиевя. ПОСПЪДНІЯ моды. — Человѣкъ Сынъ директо ра бачка. — Ты съ нимъ слишкомъ часто видишься. Мы нигдѣ не бываемъ вмѣстѣ. — О зять?! Вѣч.ю выдумаешь новое. Онъ прекрасно тан дуетъ. Вотъ и все. — Отлично, но отчего же ты никогда не танцуешь со мной? — Любопытно! Заколетъ серд це и грохнешься среди зала. — Конечно, если прыгать весь вечеръ, но какой-нибудь вальсъ. — Покорно благодарю. Ты уже старъ. Такой толстый—я тонкая. Не поворотливъ, тя желъ. Съ тобою душно и жар ко. Все топчешься на мѣстѣ. — Но согласись, Лиза, что Есе это ненормальноі — Совершенно согласна. Но въ этомь ты самъ віповатъ. Я никогда не думала, чго ты… — Ну, ну, кончай. — Такой чурбанъ… Застегни кнопки. Черезъ два мѣсяца Алексѣй Федоровичъ,вернувшись домой изъ клуба, не засталъ жены. „Вѣроятно, ушла къ знако мый ь‘—рѣшилъ онъ и про ше іъ въ к бинетъ. На письменномъ столѣ за мѣтилъ кличекъ бумаги. Про челъ: .Мнѣ ужасно тяжело. Але ша, прости, умоляю, прссти. Ты ничего мнѣ не далъ, ты отравилъ мою молодость. Не нужно упрековъ. Я ухожу. Я вѣрю въ твое благородство.. Прости меня. Лиза. Атексѣй Федоровичъ rpjcmo улыб нулся и прошепталъ: — Женщина… Фениксъ. Косномъ изъ чернаго бархата. Манто изъ мѣха. „ЭДИПЪ В 1 КОДОНѢ”. Втср:го января въ помѣщеніи Вознесенской женской гимназіи во спитанницами старшихъ классовъ, подъ руководствомъ преподавателя Н. М. Баженова, была постав лена трагедія Софокла „Эд”пъ въ Колонѣ”, въ перевсдѣ Мережковскаго. Превосходно проведена за главная роль,—данъ былъ яр кій и законченный образъ Эди па: исполнительница угадала середину между напыщеннымъ паѳосомъ и отсутствіемъ его. Искренне, съ неподдѣльнымъ чувствомъ сыгранъ былъ бла городный царь Тезей. Много теплоты и мягкости дала Ан тигона. Нѣсколько с’абѣе дру гихъ были исполнительница роли Креона и юный Поли- никъ, которому не удалось съ достаточнымъ подъемомъ передать душевную бурю прок лятаго отцомъ сына. Впрочемъ, эти небольшіе промахи юныхъ исполнителей, вполнѣ понят ные при новизнѣ дѣла и психологической трудности ро лей ничуть не портили об щіго прекраснаго впечатлѣ нія: съ талЫілюбовыо къ дѣлу и опуЯЦвеніемъ игра ли участниць^^такъ граціоз на, проста, ^рРлнна и изящ на была вся 1 постановка, что намъ остается лишь псжелагь, чтобы Н. М. Ба женовъ продолжалъ съ ус пѣхомъ свое дѣло, и что бы этотъ благой примѣръ нашелъ и у другихъ подра жаніе. И. М Харьковъ. Типографія «Южнаго Края». Сумская ул., домъ А. А. Іозефипич<., Ах і.і. ЮЖНЫЙ ПРАИ. ЧіЯиерПі. Пі-гп 191 I гола. 1 ■