Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ю ж н ы й КРАЙ Воскреса^е, 19-го Мая 1913 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 11417. (По поводу прославленія его 12’мая т. г. въ Москвѣ). Вотъ и радуешься, что Фаустъ тугъ особенный, жалкій. Безногому всегда пріятно сидѣть съ безрукимъ. Слушаешь музыку, и кажется,—изъ столѣтія въ столѣтія бредешь по сѣ рой дорогѣ съ колючками. Давно уже пятки протеръ, давно уже морда об лупилась отъ жары и сухихъ вѣтровъ, а дирижеръ въ старомъ сюртучишкѣ, словно съ пок. йника. все машетъ и машетъ своей палочкой, и непрерыв ный, страшный, вѣчный кькъ-вокъ хлещетъ тебя по лицу, по головѣ, свер литъ мозгъ, давитъ глотку. Ха-ха ха! Тоже танецъ. Американ скіе негры выдумали. Умный народъ. Жаль только, что въ Нью Іоркѣ ихъ держатъ исключительно для чистки сапогъ. Ваше здоровье1 Нѣтъ, я не закусы ваю. Вѣдь, въ алкоголѣ тоже не ма ло питательныхъ веществъ. Но въ кабакѣ у насъ невесело. Заграницей придутъ въ кабакъ— смѣются, ѣдятъ, пьютъ, все весело. Развлекаются! А у насъ—какое же развлеченіе. Свѣжій челсвѣкъ только нервы себѣ разстроитъ. Тоже удовольствіе. Каждый выпретъ наружу свсю душу, а она, милая, смердитъ. Днемъ его увидишь—человѣкъ, какъ человѣкъ, какъ будто и жи ветъ, а въ кабакѣ, ночью—боль ной, совсѣмъ больной и жалкій, неживой. Думаешь, онъ такъ покушать забѣжалъ. Нѣтъ, какое-тамъ ку шанье! Смотрѣть на него тяжело. Расплескиваетъ самого себя, по тому что душа, какъ отъ перца, горитъ, глотка у него сдавлена. Все у него не такъ, не то, оши бочка, промахъ, трещина. И сколько слезъ иногда подъ шашлыкъ съ лукомъ! Ха-ха ха! Не думайте плохого. Хорошія слезы. Что пьяница, что ребеі окъ— одинаково плачутъ. А я съ удовольствіемъ слу шалъ вашъ разговоръ. Честное слово. Новые города, аэропланы То же граммофоны, или, напримѣръ, радій. Чудесная вешь. Затѣмъ безпроволочный телеграфъ… А только, знаете, друзья мои, плевать мнѣ на ваши аэропланы, плевать мнѣ на вашъ радій, го рода, сады, культуру. Такъ вотъ и тянетъ плюнуть, да пожирнѣй. Ха-ха-ха! Ничего, я всегда такъ смѣюсь. Только вы не обижай тесь. Не подумайте, что я о радіи ничего не знаю, Знаю—и плюю. Да не я одинъ. Я что? Кусо чекъ паутинки, слякоть, догни вающій кусокъ мяса. А другіе — лучше, лучше, а со мной. Чув ствую, что со мной. Не вѣрите? Думаете, вотъ до пился человѣкъ до чертиковъ, все вверхъ ногами перевернулось* словно дохлая лошадь. А послушать любопытно. По гла замъ вижу. Еще бы, человѣкъ самая хитрая кукла, самая любопытная шту ка во всемъ мірѣ. Сидитъ гдѣ то, о чемъ то думаетъ, и каждый, по осо бой мѣркѣ, своими гвоздиками скола чиваетъ свою дрянь, свой міръ. У ме ня—одинъ; у васъ—другой, а у двор ника, который черезъ часъ будетъ подметать улицу,—третій. Цѣлый му зей космосовъ, оттого и происходитъ вся людская катавасія, человѣческая комедія, милостивые государи. Скач ки съ препятствіями на кладбище. Ну, вотъ, сидитъ гдѣ-то, думаетъ, и чортъ его знаетъ, что онъ иногда выдумаетъ. Если бы можно было открыть иные человѣческіе черепа, какъ, напримѣръ* сундукъ, да выбросить наружу всѣ. эти мысли, призраки, ночные страхи* проклятія, геніальныя прозрѣнія и ди кій вой одинокихъ загнанныхъ псовъ, то не только люди, но и сама земія стала бы бѣлей отъ ужаса. ВЪ РЕСТОРАНЪ. … Вы вотъ, молодой человѣкъ, все разсказываете объ аэропла нахъ, о культурѣ нашей, о горо дахъ, напоминающихъ Сады. Слышалъ, слышалъ. Славно такъ, занятно. Теперь вотъ пи- вушку потягиваете, а завтра спать будете часокъ до трехъ. А предъ этимъ, я примѣтилъ, осушили вы съ товарищемъ два графина вод ки. Осетриной закусывали. Славная вещь, если съ на стоящимъ маіонезомъ. Хорошо еще съ грибками. Люблю грибки. Хоть смолы выпей, грибъ все за гладитъ. Острый, негодяй, какъ языкъ у католическаго священ ника. Сяду, сяду. Благодарствую. Я и безъ приглашенія подсѣлъ бы. Только мы съ вами и остались въ кабакѣ, а кабакъ, особенно въ четвергимъ часу утра, русская исповѣдальня. Паршивое у насъ нутро, не удобное, не портативное, какъ го ворятъ коммивояжеры. Постоянно приходится себя раз матывать, расплескивать. Словно что за глотку душитъ. Ну, вотъ, одинъ ночью скамьи выворачи ваетъ на бульварѣ, другой жену бьетъ, третій стихи пишетъ или картины малюетъ, а я пью. По тихоньку пью, ровненько, изъ го да въ годъ. Ни толчковъ, ни осо быхъ опьянѣній, такъ, по при вычкѣ. В:е одно. День въ день. Сѣрая, сѣрая простыня. Міру на саванъ годится. Ну, ваше здоровье. Только я ужъ водку. Неизмѣненъ. Всегда съ двѣнадцати до пяти вонъ за тѣмъ столикомъ. Трехъ хозяевъ похоронилъ, а сколько смѣни лось метръ д’отелей, лакеевъ! Хо рошій народа; навѣрное, и на томъ свѣтѣ подаютъ омлеты и селедку съ лукомъ. Ха ха ха! Ничего, я всегда такъ смѣюсь. Ох рипъ. Немного грубо, да. вѣдь, мы не въ дамскомъ обществѣ. Ну, вотъ, пью и слушаю музыку. Попури, кэкъ-воки, тоже бываетъ ку сочекъ изъ оперы или романсъ. Ино гда со слезой, иногда съ французской горчицей, соусъ провансаль. Стоитъ, знаете, прислушаться. Въ кабакѣ музычка особенная. Мо жетъ быть ея и совсѣмъ нѣтъ, а про сто вѣтеръ или ссбака воетъ. А мо жетъ быть… Ха ха-ха Слишкомъ не хорошая мысль мелькнула! А музыка необходима. Хорошая. Скрипъ нашихъ костылей. Становится отрадно, потому что Фаустъ кабацкій совсѣмъ не Фаустъ.а жалкій нищій, во дяночный пьяница. Запоетъ Маргари та или Віолетта, тоже дрянь. Охрип шая дѣвка, проститутка. А заигра ютъ вальсъ, такъ подъ него можно танцовать летучимъ мышамъ. ,ю ж Н Ы Й н Проф. В. М. Соболевскій, учены й эконом истъ, п убл и ц и стъ, ре/ілкт. « Р у сски х ъ Г»I»;і • > м о с і с і і х>, скончаніи. 8-го мая, 67-ми л ѣ т ъ отроду. Эхъ, дорогіе мои, сколько го ря, сколько страданій я вынесъ, а другія по наслѣдству перешли! Теперь, кажется, уже ничего не тронетъ. Сердце высохло, какъ старая корка хлѣба. Посмотришь иногда, да и спросишь самого себя: „Что же ты молчишь, ка мень?* И отвѣтишь: .Уже не чув ствую*. Знаю, каждый уголокъ земли устроенъ, до чудесъ добрались, а на черта мнѣ весь этотъ про- грессъ, если мнѣ дѣтей нечѣмъ накормить, если я оплеванъ, уни женъ, затоптанъ, если самые ис точники жизни заражены, женщи на кормитъ своимъ тѣломъ улицу, двѣ-трети земли корчатся въ ни щенской проказѣ?! Вы приглядитесь! Вы пропу стите мимо себя все городское, внѣшнее, разубранное, отбросьте всѣ эги ширмочки. Наклонитесь къ массѣ, посмотрите всего чело вѣка, тогда и увидите настоящее. Масса… Голодные черные жу ки, которые гдѣ то въ темнотѣ, въ подвалѣ копошатся, скрипятъ и пожираютъ другъ друга. И что же мнѣ всѣ человѣческія по стиженія, если я къ этому свѣту и прикоснуться не могу? Только муча ютъ, жгутъ контрастомъ, пытаютъ. Вонъ на высотахъ свѣтъ, все ясно, все достигнуто, но я лежу въ смрад ной ямѣ съ большинствомъ, и ноги мои переломаны. Такъ не будетъ ли гуманнѣй пога сить эготъ свѣть? Аэропланы,—да, вѣдь, эго плевокъ въ мое лицо! Радій—насмѣшка надо мной! Взтъ именно,—издѣвательство надъ моими голодными дѣтьми, надъ на шими тифами, нашими покойниками, разбитыми семьями, растоптаннымъ человѣческимъ достоинствомъ, надъ нашимъ нищенствомъ, убожествомъ, кровавыми слезами. Прогрессъ, чудеса, а въ массѣ лю ди живутъ хуже чѣмъ въ средневѣ ковье. И что же этотъ безпроволочный те леграфъ, какъ не издѣвательство, разъ милліоны не имѣютъ даже хлѣ ба, лишаются своего священнаго пра ва на бракъ и дѣтей. Вотъ, встрѣчу я стараго, изможден наго нищаго и скажу: „Некрасиво, танъ ходить. На ка, одѣнь цилиндръ. Хорошій,—французскій*. Не вправѣ ли онъ будетъ ударить меня по лицу? Не будетъ ли эго издѣвательствомъ? Такъ вотъ и съ этимъ прогрессомъ. Все тѣло худое, голодное, растре скалось отъ жара, грязи и язвъ, су кровица течетъ, смердитъ, а на голо вѣ французскій сверкающій цилиндръі Ха-ха хаі И зачѣмъ же мнѣ это, если мой ребенокъ осужденъ на голодное рабство, если все мое святое, все че ловѣческое распинается на каждомъ перекресткѣ, каждымъ днемъ и каж дою ночью?! Не съ того конца, господа—люди, начали… Что я теперь? кусокъ паутины, сля коть. Ай-ай! Такіе люди—въ вѣкъ великихъ постиженій, въ вѣкъ куль турныхъ высотъ. Вѣдь, это все рав но, что грязную и пропотѣвшую му жицкую сермягу положить въ музеѣ на миніатюры, осыпанныя брилліантами. Какой пропускъ, какой недосмотръ! Все какъ слѣдуемъ—и музеи въ антич номъ стилѣ, и гобеленд на стѣнахъ. А миніатюры прямо геніально выпол йены. Принцессы, какъ живыя. Такъ вотъ и скажетъ: „Поцѣлуй меня. Смо три, какія у меня свѣжія розовыя пле чи“. И драгоцѣнныхъ камней не по жалѣли. А сермягу забыли. Какой не досмотръ! Вѣроятно, всѣ очень спѣ шатъ исправить ошибку. Ха ха ха! Не съ того конца начали. Благодарю. Я водку Не измѣняю ей, да и не люблю мѣшать. Все равно дальше опредѣленной грани не пой ду, упился, давно уже упился. Да, давно. Вспоминаю одну исторію. Я ее тутъ каждую ночь всюминаю,—никакой кэкь-вокъ не сумѣетъ захлесгнугь. А. С. Танѣевъ. (По поводу 25-л-ѣтія музыкальной дѣятельности). Была у меня жена, к; ѵивая, умная женщина. И любила, очень любила. Я служилъ, получалъ гроши, зависѣлъ отъ каждой пѣшки, но работалъ какъ волъ, всякое самолюбіе человѣческое въ себѣ задавилъ, на самого се бя плюнулъ, зато жили, пере бивались кое-какъ. Жена иногда ко мнѣ на службу заходила. Понравилась одному начальнику,—бабенка смазливая, а когда сытъ, тянетъ на всякое баловство. Познаки іся онъ съ нею. Сюрпризы пріятные, ну, увлекъ, бросила меня. Вамъ странно? Любила и вдругъ ушла къ первому встрѣчному. А мнѣ не странно. Куда мнѣ, нище му, было съ нимъ бороться, да тягаться. Слишкомъ большой контрастъ большой соблазнъ. Всякая любовь продажна. Эго не парадоксъ. Во: представьте себѣ чистую, ясную дѣвушку, хо рошую дѣвушку. Она отъ стыда сгоритъ, если ей намекнуть денежный бракъ. „На-те вамъ, m Не, сто рублей на булав ки, только позвольте мизинчикъ на ручкѣ поцѣловать*. Не позволитъ, ко нечно, до слезъ возмутится, уйдетъ. Вотъ такую дѣвушку возьмемъ для примѣра. А затѣмъ представьте себѣ, что за нею начали ухаживать я и вы. Шансы у обоихъ равные, положимъ, каждому по двадцать пять лѣтъ, ум ны, красивы, воспитанны, обходитель ны. Но вы богаты, а я нѣтъ. Ну, вотъ мы ухаживаемъ за нашей ясной, чистой дѣвушкой. Я говорю всякія хорошія слова о веснѣ, о кра сотѣ, о поэзіи ит. д„ и вы гсгзріі’ге. Но вы время отъ времени присылае те цвѣты, конфгкты. Разъ даже на автомобилѣ съ матушкой прокатили свою возлюбленную. Зарумянилась отъ воздухі, смѣялась, все казалось ей болѣе эффектнымъ. Въ другой разъ альбомъ ей подарили—сафьянъ съ золотымъ тисненіемъ. А я все то же— разговоры, встрѣчи, увѣренія, что жиз ни для нея не пожалѣю и т. д. Ну, а въ результатѣ изъ десяти въ восьми случаяхъ такая самая дѣвушка пой детъ за вами. Скажите ей самой, что тутъ автомобиль и цвѣты сдѣлали свое дѣло,—не повѣритъ, возмутится. А, вѣдь, по правдѣ, оно такъ и есть. Купили,—сама не замѣтила. Такъ и съ женой моей было. Послѣ лишеній и голодовокъ, сюрпризы да удобства опьянили и душу, и мысль, незамѣтно опьянили. Я тогда службу перемѣнилъ. Городъ большой, не встрѣчались. Они затѣя ли разводъ. Я согласился,—развели. Присохло, какъ болячка на собакѣ. Пусть, думаю, будетъ счастлива. Но милый человѣкъ умеръ, женщина по катилась, пошла по рукамъ… Страшно сказать,—на улицѣ встрѣ чалъ, отдавалъ послѣдніе гроши и убѣгалъ, какъ сумасшедшій. Жалѣю лишь, что тогда не было болѣе при личнаго заработка. Умерла въ больницѣ. Видите какъ. Не думайте, что я озлобился. Нѣтъ, только жизнь лучше понялъ. Вижу—все неправильно, все словно нарочно перепутано, все вверхъ ногами, все озлоблено. Кто не можетъ сосѣда зубами пе режевать, такъ сплетней, подлыми 3 Воскресенье, Г)-п> мая !!>!:! п п ЮЖНЫЙ ИРА Й подозрѣніями, жабьей слюной г р я литъ и ызгаетъ. И стали дня меня ваши ловѣческія соты о ; .мъ издѣса’ѵльст- И К Н И Г И де, и искус ство. Вотъ въ Лув рѣ стоятъ кра сивыя сгатуи, а я бы ихъ раз билъ, оплевалъ. Вѣдь, онѣ и тог да стояли, ког да отъ м жизнь іИі когд – , каж- Дт’ день наг- :дали поще чинами. Чгожь, помогли? Спа сли? Ваше здо ровье. Нѣтъ я не спьаіу. Меня никто не ждетъ. Ха ха-ха! Ни чего, я всегда смѣюсь одина ково. Какъ ста щилъ жену на кладб ище,— такъ и скри питъ мой смѣхъ, С Л О В Н О г т а п я я дверь. Трудно ч е ловѣку не смѣяться. г . Ля. Станкевичъ. Доктсръ Дюрвиль. На столѣ о к ам ен ѣ в ш ая кисть руки. С І Ш Ь . Мнимая смерть. Докторъ Ста ниславъ Дзбан- скій выпустилъ недавно книжку, въ которой, по словамъ „Дня“, подробно оста навливается на проблемѣ мнимой смерти и указы ваетъ на нѣкото рыя необходимыя мѣры предосто рожности. Вопреки ут вержденіямъ мно гихъ видныхъ представителей ученаго міра, что мни мой смерти нѣтъ, или вѣрнѣе, что намъ неизвѣстны подлинные случаи по гребенія мнимо умершихъ людей, докторъ Дзбанскій рѣшительно отстаиваетъ тотъ взглядъ, что подобные факты существу- Смотръ французскимъ «потѣшнымъ» въ Сенъ-Сирѣ. Отрадъ развѣдчиковъ передъ палатками. (К ъ стдтьѣ Н. Я в о р с к аго ). ихъ нѣдрахъ такія страшныя, такія тра гическія тайны, какихъ не создастъ са мая буйная фантазія. Въ доказательство того, какъ трудно установить фактъ смерти, авторъ ссы лается на случай смерти князя Райнера, который фактически умеръ лишь черезъ нѣсколько ча совъ послѣ того, какъ врачи кон статировали его смерть. Докторъ Дзбан скій приводитъ далѣе рядъ уста новленныхъ слу чаевъ мнимой смерти. Тридцать лѣтъ тому назадъ въ мѣстечкѣ Ланд- сгутъ въ Баваріи „умеръ* рабочій Н. Семья сдѣла ла всѣ необхо димыя для похо ронъ пригото вленія. Въ по слѣднюю минуту Н. проснулся и до настоящаго времени живетъ и здравствуетъ въ Ландсгутѣ. Въ 1911 г. въ г. Буртъ во Франціи „умер ла* 84-лѣтняя m-me Папэ. По получепи оффи ціальнаго удо стовѣренія о смерти, родные m-me Папэ пере везли тѣло въ Парижъ; и тутъ рабочіе, перено сившіе гробъ, услышали вдругъ стоны мнимо умершей. Гробъ былъ вскрытъ, и оказалось, что г жа Папэ и не думала умирать. 7 мая 1912 г. въ селѣ Журави – цы подъ Пшемы- слемъ въ Гали ціи происходили похороны кре стьянина Геор гія Маснаго. Ед ва только на гробъ посыпа лись первые комья земли, какъ изъ него раздались отча янные крики о помощи. Немед ленно же гробъ вытащили и вскрыли, и Мас- ный оказался не только жи вымъ, но и до- статоччо силь нымъ для того, чтобы пѣшкомъ добраться домой. Десятки по добныхъ примѣ ровъ приводитъ и врачъ городской больницы въ се лѣ, д-ръ Икарь. Игаръ разсказываетъ случай, когда мнимо умершій проснулся во время вскрытія. Въ парижскихъ боль ницахъ случалось, какъ-онъ передаетъ, что больничные сторожа, за неимѣніемъ мѣста, помѣщали живыхъ еще людей въ ІЗ’іпф-есеііьо, 10-го мая 1013 года. гГа-‘ш яхъ въ Парижѣ п од ъ ко н тр о л ем ъ ком м и ссіи у ч е н ы х ъ и п од ъ р у к о в о д с т в о м ъ из вѣстнаго авто р и тета въ области с у д е б н о й . м еди ц и н ы д -р а С окэ п р ои зводи л и сь испы танія и зо б р ѣ т ен н аго д -р о м ъ Д ю р в и л е м ъ и зъ Б о р д о сп особа м о м и ф и зо ван ія (окам енѣ н іи ) т р у п о в ъ п у тем ъ м агн ети ч ески хъ пассовъ. Д -р ъ Д ю р в и л ь в ъ теченіе ряд а с еан со в ъ п о д в е р га л ъ п ри косн овен ію сво и х ъ ру къ кисть руки м ертвеца, п р о л е ж а в ш у ю три н ед ѣ л и в ъ л е д никѣ М оріа. К ъ концу опы та кисть о твер д ѣ л а, вы сохла и приняла п ергам ен тн ы й ц вѣ тъ , свой ствен н ы й м ум іям ъ, со х р ан и вш и м ся в ъ теченіе тысячелѣтій. ,4 ЮЖНЫЙ И Р А Й В н’кррсеньр, 19-го мая 1918 года. «Звѣздный» пробѣгъ. Остановка въ Харьковѣ. гробы и затѣмъ опускали надъ ними крышки. Чтобы избѣгнуть подобныхъ роковыхъ сшибокъ, докторъ Дзбанскій совѣтуетъ врачамъ быть сугубо осторож ными при констатирсваніи факта смер ти. Выслушиваніе усопшаго должно про изводиться при помсщи стетоскопа и продолжаться не меньше 10 минутъ. Констатировать должень оффиціальный врачъ въ присутствіи свѣдущихъ людей. Врачъ долженъ составить протоколъ осмотра, который должны подписать, кро мѣ врача, и свидѣтели. L j Лакей д’Аннунціо. Габріель д’Лннунціо пріѣхалъ на-дняхъ въ Парижъ, чтобы присутствовать на. ре петиціяхъ своей новой пьесы «П изанелла».„ Знаменитый итальянскій писатель нико- J го не принимаетъ… Съ многочисленными, журналистами, осаждающими его квартиру, объясняется… его лакей, Рокко. Но зная французскаго языка., онъ на всѣ вопросы о его господинѣ отвѣчаетъ: — II signorino riposa…. Лакей д’Аннунціо исполняетъ у него са мыя разнообразныя обязанности… Онъ будитъ его но утрамъ, выбираетъ ему жилетъ и галстухъ, одѣваетъ его и раз дѣваетъ, распечатываетъ его корреспон денцію… Иногда, по порученію барина, Рокко чи таетъ полученныя имъ письма и газеты, въ которыхъ о немъ пишутъ, и потомъ докладываетъ господину: — Ужасныя глупости, господинъ! Д ’Аннунціо выходитъ изъ дому только въ полночь, окруженный цѣлой свитой сво ихъ прихлебателей. Ш ествіе направляется на Мсшімартръ, гдѣ писатель считаетъ долгомъ обойти всѣ кабаре. («П . Г .»). Падеревскій и… цвѣтоводство.- Чѣмъ увлекаются на досугѣ знамени тые музыканты? «П. Г.» пишутъ изъ Ш вейцаріи, что тамъ, на своей виллѣ, отдыхаетъ теперь знаяепитый ціапистъ IIадеревскі и. Всю зиму онъ посвящаетъ концертнымъ турпэ, а лѣтомъ живетъ въ Ш вейцаріи, стараясь не думать ни о музыкѣ, тш о своимъ тріумфахъ… Любимымъ лѣтнимъ занятіемъ ІІадррев- С Kill U С.1 J ЖаіЪ 1і,;і Ь Гі« j -JLL li(J ІіфЫАІІІ U» ‘! ухаживаетъ съ утра до вечера въ своеіі роскошной оранжереѣ. Это единственная страсть прославлен наго музыканта. Его увлеченіе цвѣтами дошло до того, что онъ открылъ, спеціально для своихъ соотечественниковъ, поляковъ, безплатные курсы цвѣтоводства… Нѣсколько въ иномъ родѣ вкусы жены Падеревскаго… Опа обожаетъ куръ, и открыла, парал лельно съ курсами мужа, курсы куро водства… З а б ы т о е ,, Грустно… акаціи перистой вѣтка Что-то забытое шепчетъ мечтѣ; Въ книжкѣ открытой осталась замѣтка: Солнце играетъ на блекломъ листѣ. Грустно… но сердцу усталому дремлется; Робко вершинами липы шумятъ; Рѣчка извивами синими стелется; Думы за думами быстро летятъ. Грустно… но мысли чредой торопливою Точно вдогонку за жизнью спѣшатъ; Съ нѣжнымъ укоромъ, съ тоской .молчаливою Тихо у рѣчки’ осоки шуршатъ Грустно… акаціи перистой вѣтка Что то далекое шепчетъ мечтѣ; Въ книжкѣ забытой осталась замѣтка; Солнце играетъ на блекломъ листѣ. Ольга Малиновская. Харьковъ. Типографія «Южнаго Края», (’умокая ѵл., домъ А. А. Іосифовича, No 13. М E M E S I S . / Взлетѣли къ солнцу, хотѣли счастья, Какъ два Икара. Но солнце злое съ огненной пастью Дышитъ пожаромъ. И были слабы изъ воска крылья; Не удержали… Напрасны въ небѣ дальнемъ усилья,. Спасутъ едва ли. И вотъ упали… И вотъ разбиты… Потухли взоры… И заалѣли подъ кровью плиты, Пестрятъ узоромъ. 4 . Безумный другъ мой! Въ небѣ дале комъ Тщетны усилья… Счастье, какъ солнце, — оно жестоко; Спалитъ намъ крылья. За нашу дерзость будетъ расплата; И въ ьебѣ аломъ Погибнемъ въ красномъ часу заката Съ лучемъ усталымъ… Н. Станкевичъ.