Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЛОНДОНСКАЯ МИРНАЯ КОНФЕРЕНЦІЯ. Греческая делегація во главѣ съ Венизелосомъ, сопровождаемая членами греческой колоніи, выходитъ изъ греческой церкви въ Лондонѣ. Д а и нѣ т ъ . Итакъ, вы принесли въ жертву ва ше самолюбіе и написали мнѣ. Прав да, это письмо блѣдно, какъ лилія . Оно такое скупое, и я не почувство валъ вь немъ ни тоски, ни любви, но оно точно ударило меня, опять за жгло безуміемъ, опять заставило стра дать. Всѣ стѣны, котсрыми я пряталъ мою душу отъ васъ, разсыпались, точ но дѣтскіе карточные домтки. Вы знае’е, у меня задрожали руки, когда я его взялъ. Б-Ялся распечатать. Ну, зачѣмъ, зачѣмъ вы его мнѣ при слали?! Вы недостаточно смѣлы, можетъ быть, недостаточны красивы, чті бы пойти мнѣ навстрѣчу. Вы не хотите порвать узы, которыя привязываютъ £асъ къ вашему дому, не хотите кра сиво и гордо освсбодиться отъ ста рыхъ предразсудковъ, традицій и пра вилъ и въ то же время не говорите мнѣ полнаго—.нѣтъ1! Сегодня убиваете, а завтра зажигаете новую надежду. Вы—самая чудесная и жестокая жен щина изъ всѣхъ, которыхъ я зналъ. Вы по дѣтски не понимаете моихъ страданій и пытаете меня своимъ вѣч нымъ моічаніемь и отдаленностью. Вамъ, повидимому, достаточно было бы моихъ писемъ, но вы не понимае те, что я не имѣю даже этого. Я почти увѣренъ, что вы дорожи те моей любовью. Васъ піѣняетъ ея красота, ея ис ключительность, ея тихая грусть, но сами любви не даете, пожалуй, бои тесь дать, боитесь что то нарушить и не понимаете, что одно наст. ящее ласковое слово сдѣлаю бы меня та кимъ радостнымъ и свѣтлымъ! О Лидія, у васъ такое сонное серд це, такіе Сонные глаз?! Ваше письмо… Зачѣмъ? Развѣ вы не поняли, отчего я молчалъ почти пять мѣсяцевъ? Да оттого, что вы не дівали мнѣ любви, оттого, что я хо тѣ іъ вычеркнуть васъ изъ сіиска жи выхъ. А вы взаумали нарушить это молчаніе нѣсколькими скупыми сло вами. Это же жестоко, это же пре ступленіе! Опять ничего не даете, но зачѣмъ же тогда бередите мою душу? Представьте себѣ раненаго, который стонетъ отъ бош, губы котораго пе ресохли отъ жажды. Онъ проситъ помощи. Наконецъ, къ нему подхо дитъ сестра милосердія, но воды не даетъ и только улыбается. Лѵчше бы она совсѣмъ не подходила! Вѣдь, это нозое страданіе—видѣть ее такъ близ ко и ничего не получить. Вы посту пили именно такъ. Вы опять подо- ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 6-го Января 1913 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЬ No 11184. ,ЮЖНЫЙ КРАЙ. Воскресенье 6-го января 191В го:ш- И. И. Туляковъ, с.-д. Донской обл. I. И. Циммеръ, прогр. Донской обл. Ч л е н ы 4 – й Г о с у д а р с т н е н н о й Д у л ж ы , Е. Д. Логвиновъ, прогр. Донской обл. Ф. В. Чррячукинъ, к.-д. Донской обл. шли ко мнѣ, но съ пустыми руками. То же спокойно бьющееся сердце и сонные не понимающіе глазъ И опять съ вашихъ губъ не сорваюсь ни одного слоза, которыя мнѣ нужны. 4і Вь вашемъ письмѣ е.ть фтаза: „Ес ли вы любите меня еще“… Какія ко щунственныя стоваі Какъ можно иг рать ими! Зачѣмъ вамъ эта любовь, когда вы сами не хэтите любить? Вы не смѣете даже упоминать о ней, по тому что сами всегда только оттал- А. П. Саватѣевъ, к.-д. Донской обл. кивали эту любовь, только мучили, терзали и распинаіи! Да, да любію васъ, люблю еще больше, до безумія, до отчаянія. Ни работа, ни мысли, ни пестрая шумная жизнь меля не радуютъ. Только вы, Лидія, только васъ хочу, о васъ ду маю. Иногда ночью эти мысли прон заютъ мою душу сотнями кинжаловъ, и тогда эга свѣтлая любящая душа походитъ на окровавленную, подстрѣ- іенную голубку. Сколько признаній я дѣлалъ вамъ въ эти ночи, сколько словь кричалъ вь проклятую нѣмую тем юту! И развѣ вы не чествуете, какъ Вь вашей ру*ѣ дрожитъ ножъ, которымъ вы убиваете человѣка? О, нЬтъ, я не забытъ моо принцес су! Самыя веселыя зрѣ шща не дали мнѣ и крупинки счастья, которое да вала она; сотни книгъ не заставили забыгь самыкъ незначигельныхь ея словь; десятки женщинъ не затмили ея вЬчно свѣтлый, единственный и царственный образъ. Какъ вы нужны моей бЬднойдѵшѣ! Помните, я говориіъ вамъ: „Ладія, я такъ много видѣтъ, такъ много страдалъ. Люди систематически уби вали все м >е хірошее Они уничто жили мою вЬэу, мой смѣхъ, мой в – сторп; о іи в:е оп іевали и заброса ли мою душу камаяма и грязью, на пита іи ее велик мъ мракомъ, вели кой устал стью. Еще немного—и по тухнетъ сознініе, и умретъ туша подъ этими грязными камнями. Спасите ме ня, Л а дія. чока эго воамажчо Б/дьте моей новой вѣрой, моимъ новымъ солн цемъ, бтагословеніемь, в сторгомъ и в дохновеніем іІТакьм рачноу меня вну три, гакъ холоди ! О вѣтиге, согрѣй те, троньте мое сердце вашими ми лыми чистыми руками, пролейтесь по м тей душѣ бодрымъ серебрянымъ рѵчьемь, тогда вся она очистится, вся ожизегь, вся напитается свѣтомъ, и не будетъ хотода, отчаяніи, тем ныхъ жуткихъ угловъ!* Вспомните, какъ я молилъ васъ объ этомъ. Но развѣ вы поняли этотъ крикъ дѵши, которая умираетъ? Раз вѣ вы поняли, что являетесь для ме ня первой и послѣдней, что только у васъ мо солнце и, если пройдете мимо—дальше только мракъ, пусты ня, отчаяніе. Вы не поняли, и я рѣшилъ убить и васъ, погасить послѣднія свѣчи въ моемъ храмѣ. Вѣдь, я такъ страдалъ, моя Лидія! И вотъ, мое молчаніе четыре мѣся ца было казнью, которую я творилъ надъ самимъ собой. Вѣдь, это я лю бовь мою убивалъ; это я самому се бѣ кричалъ: .замри, усюкойся, вы хода нѣтъ!* И сколько разъ ночью, А. Г. Афанасьевъ, прав. Донской обл. схватившись за голову, я говорилъ саміму себѣ, какъ стаошій младшему: „Засни, моя тоска, не кричи такъ гром ко, мое бѣдное сердце! Ну, не надо плакать. Солнце умерло, и вотъ идетъ родная ночь. Оиа сострадательна, она все спрячетъ, она все усыпитъ. За будь в-е, мое одинокое сердце, усни, моя тоска. Я такъ усталъ!* Я молчалъ, потому что убивалъ вашъ образъ, убивалъ мою любовь. Стыдно? Но развѣ вы сами не казни С. Т. Неѣжмакг^ъ, і шщ. Екатеринасл. губ. Ѳ. Г. Филатовъ, прогр- Екатериносл. туб. И. И. Панчинскій, окт. Екатериносл. губ. И. В. Годневъ, окт. Казанской губ. 10 Ж I! Ы И Н Р А И. 3 Воскресенье 0-го __ января 1913 года. С. А. Ивановъ. г. Кіевъ. М. В. Митроцкій, нац. Кіевской губ. А. И. Савенвь нац. Кіевской губ. К. П. Григоровичъ-Барскій, нац. Кіевской губ. те эту любовь, какъ тупой и безсер дечный палачъ? Вы такая чудесная, отъ которой ко миѣ должнт бы го бы придти солнце! И развѣ ваше пре ступленіе не болѣе с.-рашно, не бэ лѣе кощунственно? Одну мою ночь, Лидія, я никогда не забуду. Тѣ, которые стрѣтяюгъ въ високъ, мнѣ кажутся наивны ми и трусливы ми дѣтьми. Вѣдь, бо іѣе ужасно и Н. Н. Чихачевъ, нац. Кіевской губ. обратной сторонѣ начатъ писать сло ва, который рвались къ вамь. Това- рищь толкну іъ меня: „Брось*.—и мы нашутись. Я рісхохэтался и бросилъ. Ниіѣво сидѣлъ тоістый оэрюзгшій человѣкъ, и я слышалъ, какъ вслѣдъ проходившей шансонеткѣ онъ шлеп нулъ свіими жирными губами: „пи кантная баба*. А вь эго время на сце нѣ другая баба показывала свои но ги, выворачивала ніизнансу сзое тѣ ло и пѣла чгэ-то противное и лип- Бар. С. Э. Штейгеръ, нац. Кіевской губ. кое, какъ замазка. Ея визгъ разносится по всему залу, смѣшивал ся съ чавканьрмьи смѣхомъ. О Лидія, мнѣ хотѣ юсь кричать, мнѣ хотѣлось упасть къ вашимъ но гамъ и моіигь о спасеніи. Эго моя душа,—худенькая озабшая дѣвочка просила сіастиее. Нэ вы ее никогда не стушати, ни разу не приласкали. Я опустилъ голову на руки, я хо тѣлъ плакать, но прямо подъ моими главами на тарелкѣ лежали разворо- Н. А. Жилинъ, нац. Кіевской губ. дерзко выстрѣлить въ душу, отравить душу. Потомь люди смотрятъ въ твои глаза и удивтякгся, что они такъ странны. Не понимаютъ, что за эти ми глазами, какъ з і черными окнами въ большой, пустой комнатѣ, лежитъ мертвая застрѣленная душа,—убитая бѣлая птица. * Въ эту ночь, Лидія, я стрѣлялъ въ мою душу. Для виска довольно од ной пули. Для души… Бѣдная! Я вы пустилъ въ нее всѣ заряды. Она стояла предо мной, какъ ху денькая, озябшая дѣвочка. Она съ мольбой протягивала ко мнѣ свои тон кія, такія жалобныя ручки. Ока ка чалась, какъ лилія на вѣтру, а я стрѣ лялъ, и изъ новыхъ ранъ новая по слѣдняя кровь растекалась по бѣ лому хрупкому тѣльцу… Я не пожа лѣлъ… А вы пожалѣли? Это было въ какомъ то большомъ кабакѣ. Люди чавкали и гапплодировали. Я схватилъ вдругъ программу и на ея Къ кончинѣ знаменитаго фран цузскаго художника. Баталистъ Эдуардъ Детайль, скончавшійся въ Парижѣ. ченная селедка, маслины и крошеч ные огурцы. И… Я расхохотался. Вы в:егдт боялись моего смѣха, но только теперь онь, дѣйствительно, сталъ страшнымъ. Дьяволъ ближе человѣку, чѣмъ звѣрю. Мнѣ казалось, что смѣюсь не я, а кто-то сидитъ ря домъ и хохочетъ. Этотъ хохотъ тя желыми кусками вылеталъ изъ горла, походилъ на неровные черные кам ни, которые съ грохотомъ и трескомъ сыпались на полъ. И вотъ, я началъ говорить самыя злыя, самыя грубыя и пошлыя слова, а мысленно еще страшнѣе издѣвался надъ вами. Васъ убивалъ, любовь мою убивалъ. Тушилъ послѣднія свѣ чи въ моей душѣ, чтобы отдать ее навсегда смерти, чтобы только не страдать такъ остро и мучительно. Подошла какая то женщина. Пом ню—сказала: „Какіе у васъ странные, холодные глаза*. А я расхохотался ей въ лицо. Вѣдь, это за черными окнами мо ихъ глазъ, въ большой и пустой ком- О ,4 ЮЖНЫЙ Н Р Д и. года. Воскресенье G-го января 1913 натѣ лежала моя застрѣленная душа, какъ бѣлая окровавленная птица. И, знаете ли, мѳи глаза, дѣйстви тельно, стали особенными. Мо жетъ быть, вы видите, какъ сей часъ изъ этихъ буквъ, они смот рятъ на васъ такъ тяжело и не подвижно? …Да, люблю; да, не забылъ. Но зачѣмъ это? Развѣ твои проклятыя деревян ныя г> бы вздрогнутъ? Развѣ всѣ мои слова не провалятся опять въ черную злую яму? Развѣ проснутся твои глаза, и пойдешь ты ко мнѣ на встрѣчу смѣло и красиво? Ты могла дать мнѣ цѣлый міръ, а вмѣсто того украла послѣднее. Ты могла воскресить, но убила, убила маленькую худенькую дѣ вояку, которая такъ довѣрчиво тя нулась къ тебѣ! Я пришилъ крылья къ твоимъ плечамъ, я вознесъ те бя къ самому небу, а ты захотѣла шлепнуться на землю! Женщина! Маленькая, глупая птица! О, какъ я тебя ненавижу и презираю! Эго ты не захотѣла понять меня, по нять мое чувство, мою красоту, мою мысль! Ж аікая, какъ чер вякъ, какъ гусеница! Я хохочу, слышишь? И пусть всѣ черные камни моего смѣха обрушиваются на тебя съ грохотомъ и трескомъ. Камни на твою могилу! Слышишь? На твою могилу! Я такъ тебя презираю! Ал. Станкевичъ ПОВАРЪ КОРОЛЯ. Одиннадцать часовъ утра. Мелкій дождь съ трудомъ просачивается черезъ густой туманъ, нависшій надъ необозримымъ Лондономъ. Передъ тяжелымъ порталомъ Букин- л’эмскаго дворца, гдѣ имѣетъ пребываніе к> роль Англіи и императоръ Индіи, оста навливается автомобиль. Изъ него выхо дитъ пожилой господинъ, лѣтъ пятиде сяти, съ золотыми очками на большомъ прямомъ носу. Онъ одѣтъ въ безукориз ненный ватерпруфъ, съ цилиндромъ на головѣ. Онъ входитъ во дворецъ и, пройдя по многочисленнымъ корридорамъ, которые ему, повидимому, хорошо знакомы, про никаетъ въ королев кую кухню, гдѣ при его появленіи всѣ повара и кухонные мальчики почтительно снимаютъ свои бѣлоснѣжные колпаки. Это— мистеръ Гримсби, главный по варъ его величества короля Георга V. Онъ садится за большой столъ, и ему немедленно подаютъ меню короля, уже просмотрѣнное лордомъ Фаруаромъ, за- f Николай Александровичъ Черпай, профессоръ харьковскаго технологическаго института. Г. Финци – Магрини (колоратурное сопрано). Къ ея гастролямъ въ харьковскомъ оперномъ т—вѣ. вѣдующимъ королевскимъ столомъ. Глав ный поваръ внимательно разсматриваетъ это меню и долго надъ нимъ размышля етъ. Потомъ снъ молча передаетъ его своему помощнику, медленно выходитъ изъ дворца, садится въ свой автомобиль и уѣзжаетъ. Въ пять часовъ дня тотъ же авто мобиль остановился у подъѣзда двор ца. Это опять пріѣхалъ главный по варъ, чтобы лично заняться обѣдомъ короля. Онъ одѣваетъ бѣлый халатъ и, какъ главнокомандующій, отдаетъ приказанія своимъ подчиненнымъ, ко торые весьма многочисленны. Важный и сосредоточенный, онъ наблюдаетъ за всѣми движеніями поваровъ. Иног да онъ дѣлаетъ рѣзкій жестъ или бросаетъ короткое распоряженіе. Толь ко въ рѣдкихъ случаяхъ онъ про буетъ изготовляемыя блюда, ограничи ваясь, по большей части, словесными указаніями. Но зато, когда въ меню фигурируютъ кушанья, особенно лю бимыя королемъ, мистеръ Гримсби самъ берется за дѣло. Ровно въ семь часовъ онъ оставляетъ дворецъ до слѣдующаго утра. Главный поваръ короля—неподра жаемый артистъ въ : своемъ искус ствѣ. Онъ получаетъ 20,000 руб. въ годъ постояннаго жалованья, не счи тая особаго вознагражденія за исклю чительные случаи. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, раз сказываетъ „Ю. М.“, одинъ американ скій крезъ, какой то мясной король, хотѣлъ сманить у короля его повара. Онъ предложилъ ему годовой окладъ въ 50,000 рублзй. Но благородный британецъ послалъ американцу слѣ дующій отвѣтъ: „Не подобаетъ англи чанину мѣнять сгужбу у короля Вели кобританіи и императора Индіи на мѣ сто у короля окороковъ и царя мясныхъ тушъ”. J b ж д и ! .. По горамъ ползутъ туманы Молчаливой чередой, Укрываясь караваномъ За скалистою грядой. Небо хмурится, темнѣетъ, Потускнѣла моря даль. Какъ-то на сердцѣ пустѣетъ, Какъ-то прошлаго мнѣ жаль!.. Въ головѣ туманной дымкой Мысли, образы вст.ютъ И волшебной невидимкой Тихо о быломъ поютъ… Мысли, образы тумановъ Исчезаютъ впереди, И безъ лести и обмановъ Сердце шепчетъ мнѣ: „Не жди!“. Леонидовъ Харьковъ. Типографія «Южнаго Края». Кумекая ул.. домъ А. А. Іозефивича, No 13.