Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 4-го Марта 1912 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 10640. День „колоса рж и“ въ Петербургѣ. Маска Віолы Скарфетти. Въ моемъ кабинетѣ на стѣнѣ виситъ очень ста ринный портретъ молодой прекрасной женщины, за который въ свое время я заплатилъ одному римско му торговцу семь тысячъ лиръ. Портретъ привлекаетъ къ себѣ вниманіе всѣхъ моихъ знакомыхъ. Это по нятно. Незаурядный ма стеръ рисовалъ важную синьору; наконецъ, ея ис торія, которую я узналъ такъ случайно, почти та инственно, сообщаетъ пор • трету особенный интересъ. Имени художника я не нашелъ. Весьма возмож но, что оно стерлось, такъ какъ правый уголъ портрета совершенно ис порченъ временемъ. Впро чемъ, манера письма, уди вительно нѣжный и про зрачный колоритъ, нако нецъ, тонкая разработка деталей не оставляютъ сомнѣнія въ томъ, что мастеръ принадлежалъ къ венеціанской школѣ. Зато сохранилось имя дамы, написанное въ са момъ низу подъ ея тонкой рукой: Віола Скарфетти. Тонкое, почти овальное лицо, удивительно живое и юное—тайна венеціан ской живописи. Глаза вы писаны съ тщательностью миніатюръ,— слегка про долговатые, томные, подъ узкими бровями. Сначала эти глаза кажутся святы ми, такъ они покойны, такъ величаво красивы.Но вгля дываешься—и,чувствуешь въ нихъ страстную нѣгу, призывъ, какую то вну треннюю, затаенную борь бу. Святость глазъ окон чательно разрушаютъ ма ленькія чувственныя губы. Онѣ совсѣмъ алыя на прозрачномъ, словно вы цвѣтшемъ лицѣ. Черные нолосы перевиты около лба узорной лентой; опи закрываютъ уши и ниспа даютъ змѣистыми локона ми на обнаженныя, чуть розовыя плечи На шеѣ нить жемчуга. Ниже велк- колѣпно вырисованное кружево корсажа, и въ немъ тонутъ приподнятыя блѣдныя руки, нѣжныя и хрупкія, какъ у дѣвочки, съ тонкими аристократи ческими пальцами… А между тѣмъ эти хруп кія ручки, кажется, соз данныя только для поцѣ луевъ и игры на лютнѣ, спокойно поднесли мар кизу Гаспару-деТораль- до… Но объ этомъ ниже. Таковъ мой старинный портретъ. Овальная золо тая рама окружаетъ его легкимъ блескомъ, и ка жется, что на лицо жен щины падаетъ матовый свѣтъ восковыхъ свѣчъ. Отъ нея трудно оторвать глаза. Она очаровательна. Она воскрешаетъ какія-то старыя венеціанскія пре данія, гаснущія въ не движимыхъ каналахъ и старыхъ пустыхъ домахъ. Въ ней обаяніе той гра ціи и изящества, которыхъ уже лишились вычурныя и нервныя современныя женщины. Віола Скарфетти въ те ченіе долгаго времени бы ла самой красивой и ра дужной мечтой моей уеди ненной комнаты. Однажды я снялъ тяже лый портретъ со стѣны, чтобы осторожно очистить раму, потемнѣвшую отъ пыли и паутины. Я поло жилъ его на столъ и тог да впервые замѣтилъ, что оборотная сторсна наглу хо задѣлана доской, по крытой сверху совершен но выцвѣтшимъ барха томъ. Я очистилъ его отъ пыли и внизу среди раз лѣзшейся ткани увидѣлъ бронзовую петлю. Ясно, что крышка от крывалась. Однако, сколь ко я ни искалъ, мнѣ не удалось обнаружить ка кого нибудь замка или за пора. Признаюсь, что я былъ заинтригованъ до послѣдней степени. Я вдругъ сдѣлался любо пытнымъ и нетерпѣли вымъ, какъ ребенокъ, ко торый непремѣнно хочетъ заглянуть внутрь пода ренной ему игрушки. Ожи далъ ли я сдѣлать какое- нябудь открытіе? Едва ли. Мною престо овладѣло странное безпокойство. Я взялъ большой ножъ и, дѣйствуя имъ, какъ ста меской, скоро снялъ крыш ку. Подъ нею оказался прекрасно сохранившійся кусокъ золотой парчи. Я поднялъ его и невольно вскрикнулъ: въ внутрен немъ помѣщеніи рамы ле жала коричневая про долговатая тетрадь, пере вязанная накрестъ черной шелковой лентой… Справившись съ охва- ,2 ЮЖНЫЙ Н Р Д й. Воскресенье, 4-го марта 1912 года. гу восторгал ся моимъ туа летомъ, а за тѣмъ начи налъ раз сказы вать о Неаполѣ и своемъ двор цѣ, располо женномъ не далеко о т ъ парка Под- жіо. Это было д тя меня на стоящей пыт кой, тѣмъ бо лѣе, что Луи джи Скар фетти те перь почти не показывался къ намъ, и не съ кѣмъ мнѣ было подѣ литься моимъ горемъ. Раза два я встрѣ тила его въ ц-ркви Ma donna dell’Or- to; онъ бы ѵь въ черномъ плаіцѣ и такъ печаленъ. Я успѣла пере дать ему мою записку, а отвѣтное письмо долго читала со сле зами на глазахъ, ./іуиджи— первый юноша во всей Венеціи, ни одинъ пажъ королевы не можетъ похвастаться та кимъ рыцарскимъ происхожденіемъ; какъ умѣлъ онъ пѣть, какіе стихи пи салъ для меня, а однажды (это знаетъ только моя старая синьора Летиція), склонивъ колѣна, онъ такъ пламенно цѣловалъ край моего платья… — Луиджи, мое сердце разрываетсяі Маркиза Торальдо не смущало мое холодное лицо и презрительныя улыб ки. Какъ сейчасъ помню, онъ явился разъ особенно нарядный, въ смѣшныхъ красныхъ чулкахъ и съ сильно напуд реннымъ лицомъ. Вкрадчиво смѣясь, онъ говорилъ, что дѣвушка, которая полюбитъ его, будетъ обладать сказоч ными сокровищами. Неаполитанскіе ювелиры, argentieri, сдѣлаютъ для нея ожерелье изъ драгоцѣнныхъ индій скихъ кам гей, а вся ея комната бу детъ разубрана золотой парчей, кам чатнымъ сукномъ и атласомъ. — Вся комната будетъ въ зерка лахъ, улыбнулся маркизъ, смотря пря- мэ на меня.—А, вѣдь, въ Неаполѣ луч шія перчатки и самыя кокетливыя зер кала у Санъ Пьетро Мартире, И вдругъ онъ взялъ мою руку и началъ цѣловать ее. Я вскрикнула и убѣжала. Вечеромъ меня вызвалъ къ себѣ отецъ и прочелъ строгое наставленіе, послѣ чего всю ночь я плакала и мо лилась, а добрая синьора Летиція при несла въ мою комнату свое старое распятіе. Утромъ онг согласилась, на конецъ, доставить Луиджи мое пись мо. Въ тотъ же день мы встрѣтились съ нимъ въ церкви. Онъ успѣлъ по цѣловать мою руку и тихо шепнулъ: — Не безпокойтесь, Віола, я все устрою. Я отвѣтила: Гр. Распутинъ. Портретъ работы хуя. Раевскаго. Гр. Распутинъ (X ) среди своихъ поклонниковъ Автографъ Распутина: ленія. Эго бы ди бѣглыя, часто раз розненныя замѣтки, иногда только от- рыгки, только намеки, такъ какъ ав торъ, очевидно, писалъ все только для себя, можетъ быть, ргдн успокоенія, а можетъ быть, ради опасной рисов ки, которая, въ концѣ концовъ, все гда свойственна преступнымъ душамъ. Послѣ долгой работы, откинувъ все лишнее, я составилъ одинъ связный эпизодъ изъ замѣтокъ Віолы, кото рый и привожу здѣсь. …Я хорошо знала строгія традиціи отца моего, чуть ли не причастнаго къ верховному судилищу, и потому была страшно удивлена, когда ввелъ онъ въ нашъ домъ маркиза Гаспара- де Торальдо, полуфранцуза, полуне аполитанца съ лысымъ черепомъ, острой бородкой подъ слюнявымъ ртомъ и грубой шутливой рѣчью, достойной римскаго конюха. Думаю, что только милліоны Торальдо могли заставить моего отца такъ унизиться. Являлся къ намъ онъ довольно ча сто, и я сразу поняла, что отецъ по кровительствуетъ своему странному гостю. Говорилъ онъ со мною мягко, какъ съ ребенкомъ; сначала подол- тившимъ ме ня волнені емъ, я вы нулътетрадь, развязалъ ленту и тог да прочелъ на заглав номъ листѣ: Віола Скарфетти. Венеція. 1635. А внизу: „Аѵе Млііа! Regina dei cieli: D io con gli A n g i о li pin amorosi, die mai cre- a s s e n e 11 a esultanza del la sua gloria, ti circonda va“… Болѣе двухъ мѣсяцевъ употребилъ я на то, чтобы разобраться въ запискахъ Віолы Скар фетти. Осо бенно затруд няли меня старинные обороты рѣ чи и слова, вышедшія изъ употреб- 3 Воскресенье, 4-го марта 1912 года. ЮЖНЫЙ КРАЙ. — Если бы вы знали, Луиджи, какъ я страдаю! Маркизъ ста новился все бо лѣе развяз нымъ. Однаж ды онъ даже по совѣтовалъ мнѣ носить черные чулки и туфли изъ бархата съ цвѣтами. А ког да онъ прижи малъ къ моимъ рукамъ свои хо лодныя ужас- н и я губы, я ед ва сдерживала крикъ отвраще нія. Мнѣ хотѣ лось ударить его изъ всей си лы по гладкой головѣ. И даже ночью онъ пре слѣдовалъ меня в ъ тяжелыхъ снахъ, весь въ красномъ, слов но демонъ. То уменьшаясь, то увеличиваясь въ размѣрахъ онъ прыгалъ во кругъ меня съ дикимъ смѣ хомъ и размахи валъ въ рукахъ зелеными бар х а т н ы м и туф лями. Но Луиджи былъ правъ. Скоро окончи лись мои стра данія. Приближалось время, когда ежегодно залы нашего дворца наполнялись ве селымъ смѣ хомъ карнава ла, музыкой и танцами.Черезъ синьору Лети цію я узнала, что на праздне ство будетъ приглашенъ и Луиджи. М ой отецъ,очевидно, боялея поселить вражду между домами Скарфетти и Альдеморичо. Каждый вечеръ я подолгу молилась и не знаю, почему, но мнѣ казалось, что близится часъ моего освобожденія. Наступилъ, наконецъ, и самый день праздника. Я долго одѣвалась у ссо- его зеркала, озаренная блескомъ ви тыхъ свѣчъ. Повинуясь новой модѣ, пришедшей изъ Испаніи, я сдѣлала пышную прическу и одѣла платье съ бахромой, кружевомъ и позументомъ; на шею ожерелье и на ноги испанскіе полусапожки. Синьора Летиція сама повязала мнѣ голубую маску, тогда я въ послѣдній разъ взглянула на себя въ зеркало и разсмѣялась: Луиджи уже недѣлю тому назадъ зналъ, въ ка комъ я буду костюмѣ. Я осторожно вышла въ залъ, гдѣ уже весело играли музыканты. Луид- 11-я ф отограф ическая вы ставка въ Харьковѣ. жи встрѣтилъ меня, крѣпко сжалъ ру ку, и мы скрылись въ нишѣ, рядомъ съ портретомъ моей тетки Джуліи Альдеморичо. — Віола, прошепталъ онъ, задыхаясь и не выпуская моей руки.—Сегодня день нашего спасенія или гибели. — Но что съ тобой? Онъ поспѣшно вынулъ изъ складокъ бѣлаго камзола изящную голубую мас ку и протянулъ ее мнѣ. — Спрячь, спрячь! Никто ее не дол женъ увидѣть сейчасъ. Эго такая же маска какъ твоя. Ты подойди къ мар кизу и уведи его изъ зала. Ты поста райся о ѣть на него эгу маску. Руки Луиджи дрожали, глаза горѣ ли, какъ двѣ свѣчи. Я, кажется, нача ла понимать его планъ. — Эго дѣйствуетъ, какъ отравленныя перчатки? спро сила я шепо томъ. — Лучше, лучше, отвѣ тилъ онъ и раз смѣялся. Черезъ нѣ- колько минутъ я была въ залѣ, среди рѣдкой пестроты муж скихъ и дам- скихънарядовъ, атласа, бархата, лентъ и кру жевъ. Все сіяло въ блескѣ свѣчъ, и дамы весело улыба лись кавале рамъ въ разрѣ захъ своихъ разноцвѣтныхъ масокъ. Скоро я на шла маркиза. Онъ былъ въ черномъ плащѣ, въ черныхъ чул кахъ съ сереб рянымъ га л у номъ и бар хатныхъ туф ляхъ. Изъ подъ черной маски торчала его про тивная рыжая борода. — Я всюду искалъ в а с ъі Какъ вы пре лестны! Я рас хохоталась, взя ла его за руку и увлекла за со бой въ малень кую гостинную, гдѣ было полу- тем зо, и горѣли только двѣ свѣчи. — Снимите маску,сказала я. Онъ повино вался. Я увидѣ ла предъ собой потное, красное лицо, отврати тел» ный ротъ и вздрогнула отъ отвращенія. Я рѣшительно вынула голубую маску и, кокет ливо помахивая ею, сказала, улыбаясь: — Маркизъ Гаспаръ де Торальдо, вы хорошо знаете, что я ваша дама. Но я люблю цвѣтъ голубой, на мнѣ голубая маска. Голубую маску должны одѣть и вы. Онъ закивалъ головой, радостно за хихикалъ и поцѣловалъ мою руку. — Голубой цвѣгг! Голубой цвѣтъ! повторялъ онъ. Я привстала на цыпочки и, продол жая улыбаться маркизу самой ласко вой улыбкой, крѣпко повязала ему голубую маску… Онъ снова поцѣловалъ мою руку и просилъ танцовать съ нимъ, но я зна ла, что именно теперь я должна быть подальше отъ него. — Идите въ залъ, спокойно сказа ла я.—Слѣдующій танецъ вашъ. Снимки фотогр. А . Вернера. ,4 ЮЖНЫЙ Н Р п Й Воскресенье, 4-го жарта 1912 года. Къ вечеру ю мористовъ (10 марта). Аркадій Аверченко. Артистка Садовская. Осипъ Дымовъ. Е. Д. Монтвидъ- Воронецъ. (Къ концерту 9 марта). Я быстро ушла и, найдя Лу иджи, понеслась съ нимъ въ танцѣ. Это былъ безумный танецъ. Его руки дрожали, а мое лицо пылало подъ ма ской; ноги, кажется, плясали сами собсй. — Улыбайся, шепнулъ онъ. — Скоро? спросила я. — Только полчаса. Снова неслись мы, и, казалось, ра зорвется мое сердце подъ кружевомъ и позументомъ. И вдругъ крики гостей, суета, сор ванныя маски на чьихъ то испуганныхъ лицахъ, и мигомъ замолкла музыка. Я бросилась впередъ. Н. А. Тальори. (Къ вечеру 4 марта). ОБЪЯВЛЕНІЕ. Ш : 1 4 J 1 1 1 І І Й д-ра М. П. Ряснянскаго, Пушкинская, 6, телефонъ No 1094. ЭЛЕКТРИЗАЦІЯ, СВѢТОЛЕЧЕНІЕ, МАССАЖЪ. ПЕЧЕНІЕ АЛКОГОЛИЗМА ВНУШЕНІЕМЪ. Консиліумы по всЬмъ спеціальностямъ. ПРІЕМЪ БОЛЬНЫ ХЪ ЕЖ ЕДН ЕВН О. Нервныя и душевн бол. -д-ръ РЯСНЯН- СКІЙ. отъ 5—7 ч в Внутреннія бол — д ръ ЮРЧЕНКО, отъ 1—2 ч дня- Вене рическія и кожныя—д-ръ ЕГІАЗАРОВЪ отъ 2-3 ч. д- и отъ 6—7 ч- веч. 5016—1 Въ пестромъ кругѣ дамъ и кавалеровъ лежалъ на полу маркизъ Гаспаръ де Торальдо, страшно блѣдный, съ синими гу бами; въ правой рукѣ онъ держалъ сорванную и смятую голубую маску. Странно, но теперь мое сердце стало биться спо койно. Черезъ нѣсколько ми нутъ надъ тѣломъ марки за склонился весь въ чер номъ врачъ моего отца синьоръ Джіованни Пико ломини Онъ ощупалъ тѣ ло, внимательно посмот рѣлъ въ глаза маркиза и тихо прошепталъ: — Mortuus e s t.. Въ эту ночь я впереые спокойно заснула. Этими словами заканчи вается дневникъ Віолы Скарфетти. Изъ отдѣльныхъ за пи сей я только узналъ, что въ скоромъ времени она вышла замужъ за Луиджи, а сравнивая дату дневни ка съ датой портрета, я убѣдился,что написанъ онъ много позже проис шедшихъ событій. Вотъ почему иногда вечеромъ я по долгу смотрю на портретъ обаятель ной красавицы, стараясь понять тайну ея спокойствія и юношеской улыбки. Глаза чаруютъ, на губахъ почти без печная улыбка, а между тѣмъ эти ея тонкія аристократическія руки уже под несли маркизу Гаспару де Торальдо отравленную голубую маску. . Ал. Станкевичъ. Харьковъ. Типографія «Южнаго Края». Сумская у.т., домъ А. А. Іозефовича. No 13.