Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
южный КРАЙ Воскресенье, 29-го Января 1912 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 10577. Свирѣпые аористы, ablativus absolu- tus’bi, географія россійской имперіи, геометрическія теоремы и, наконецъ, исторія съ невѣроятными Аларихами, лонгобардами, Людовиками, Фридри хами, янычарами, крестовыми похо дами, съ анекдотами, войнами и пол ководцами,—все, все ловила моя па мять, и каждая пройденная или по вторенная страница радовала меня, точно подарокъ. А въ промежуткахъ между аориста ми и лонгобардами приходили ко мнѣ по почтѣ розовые конвертики отъ гимназистки Сони. Писала она какъ- то криво, нѣ сколько строкъ умѣла разбро сать на весь поч товый листикъ, но какія это были строчки! Наша вынуж денная разлука во время экза меновъ, повиди- мому, послужи ла мнѣ на поль зу: еще на Пасху Сонечка была со мной такая напыженная и важная, точно сердитая кана рейка, даже не похристосова лась, а теперь вдругъ писала такія нѣжныя письма и хотя говорила „вы“, но это было такъ граціозно и таило самую милую ласку. По нѣскольку разъ я перечи тывалъ слова ея любви и сооб щенія о соб- ственныхъуспѣ- хахъ, и послѣ чтенія меня охватывала н е- обычайная энергія, бод рость, увѣрен ность. Я набра сывался на гре ческіе глаголы, словно скиѳъ на врага, и побѣж далъ ихъ во всѣхъ време нахъ, залогахъ и наклоненіяхъ. Ночью прихо дили необычай ные сны. Былъ тутъ и серебря ный гробъ Ала- риха, и Пиѳаго рова теорема, и греческія части цы men и de, почему-то въ образѣ татаръ, покупаю щихъ старое платье; но всего чаще снилась Сонечка, со своими черными локонами, веселыми лучистыми глаза ми и маленькимъ улыбающимся ртомъ, тоненькая, стройная. Иногда она возсѣдала за зеленымъ экзаменатор скимъ столомъ и своею милою, бѣлой ручкой ставила мнѣ пятерки по всѣмъ предметамъ. Экзамены въ этомъ году у насъ были закончены ранѣе обыкновенна го, потому что на 26-е мая готовилось празднованіе столѣтія со дня рожде нія Пушкина. Въ нашемъ воображе- Свѣтлый пень. Именно сего дня, въ день пуш кинскаго празд ника, хочется мнѣ разсказать коротенькую страничку изъ моихъ в іСПОМИ- наній. Такая ма ленькая, нО ис ключительно свѣтлая,солгеч- ная, незабвен ная и тѣсно свя занная съ име немъ геніальна го поэта. Это было вес ной, тринадцать лѣтъ тому на задъ. Я былъ гимназистомъ четвертаго класса Т-кой классической гимназіи, про славленной тог да своимъ ис ключительно строгимъ и н- спектор омъ- препода в а телемъ мате матики и че хомъ латини стомъ, гро маднымъ, какъ кентавръ, и не менѣе суро вымъ и сумрач нымъ. Въ моемъ во ображеніи эти люди были дву мя китами, на которыхъ дер жалась и вся гимназія, и всѣ наши гимнази ческія жизни. Вѣроятно, по этому я съ осо беннымъ напря женіемъ приго товлялся къ пе реходнымъ эк заменамъ в ъ пятый классъ. А май, какъ нарочно, былъ удиви тельно яснымъ и благоуханнымъ; по томъ этотъ май постарѣлъ, потомъ онъ тускнѣлъ изъ года въ годъ, но тогда… Боже мой, какимъ онъ былъ увлекательнымъ, чарующимъ, радост нымъ! Весь—соблазнъ, восторгъ, весь —солнечное чудо! И самое имя его,— Май,—было очаровательнымъ, какъ имя возлюбленной, и сладкимъ, слов но пѣсня. Открывъ окна своей комнаты, вы ходившія во дворъ съ маленькимъ зеленымъ садикомъ, я съ утра до ве чера сидѣлъ надъ своими учебниками. А. С. Пушкинъ (по случаю 75-лѣтія со дня смерти -2 9 января). ,Воскресенье J29 го^Января 1912 гола ніи этотъ день, о которомъ такъ много го ворили учителя, представлялся • какою-то вто . рой Пасхой, ка < кимъ-то необы чайнымъ свѣт- * лымъ праздни комъ. Съ радост нымъ волнені емъ,обрывками, еще во время эк заменовъ, уз навали мы без численныя по дробности пред стоящаго тор жсства:„Въ гим назіи рѣшено устроить лите ратурно музы кальное утро”, – сообщалъ кто нибудь изъ учи телей подобрѣе (сколько это вызвало тол ковъ, споровъ и предположе ній!). „Вамъ бу дутъ розданы сочиненія по эта“; „всѣ полу чите въ этотъ день розовыя красивыя розет- ки“;„читать сти хотворенія бу дутъ ученики всѣхъ клас совъ”.(А мы уже такъ боялись, что все по обык новенію попа детъ въ руки противныхъ восьмиклассни ковъ) и т. д., и т. д. И странно, въ этомъ году эк Генералъ фельдмаршалъ графъ Д А. Милютинъ. ■!■ января. замены прошли особенно удач но. Чехъ лати нистъ совсѣмъ не проявилъ своихъ особен ностей кентав ра, а инспек торъ, съ козли ной бородой,да же улыбался въ критическіе м о- менты и со всѣмъ не сби валъ у чени- ковъ.Всѣ мы бы ли твердо увѣ рены, да, пожа луй, и не оши бались, что ви новенъ въ этомъ предсто ящій праздникъ. Н о даже мои четверки и пя терки не обра довали меня такъ, какъ за явленіе учите ля словесности, что на „утрѣ” я прочту нѣ сколько гла вокъ изъ „Ев генія Онѣгина”. Я мгновенно сталъ важнымъ, и честолюбивыя мечты такъ и складывались въ головѣ. Я уже видѣлъ себя на каѳедрѣ в ъ актовомъ залѣ. Стою вы соко надо всѣ ми, на моемъ мундирѣ розо вая розетка, на право, гдѣ по мѣщаются гим назистки, я на хожу прелест ное личико Со нечки. Смотрю въ ея лучистые ми лые глаза и декламирую вдохно венно, съ подъемомъ, какъ настоящій артистъ изъ нашего театра. Весь день 25-го читаю мои стихи. Епископъ Гермогенъ и іеромонахь Иліодоръ. Флорищева пустынь, Владимірск. губ. (мѣсто ссылки і«ром. Иліолора), южный край . 3 Воскресенье, 29-го Янвяоя 1912 года. Шагаю по комнатѣ, выпячиваю грудь и жестикулирую. Въ груди—гордость Наполеона у пирамидъ. И всѣ въ до мѣ, кажется, поняли важность момен та. Папа обѣщалъ мнѣ подарить но вую гармонію, мама приказала сдѣ лать для меня любимый кисель. Д а же мои заносчивые, шаловливые бра тишки не смѣли теперь заглядывать съ гримасами въ мою комнату. А ве • черомъ—розовая записка. Всего двѣ строчки: „Завтра, наконецъ, увидим ся. Насъ тоже поведутъ на гулянье въ городской садъ. Я очень соску чилась”. Я чуть не задохнулся отъ радости, —праздникъ поэта, розовый май, моя любовь, стихи для чтенія и Сонечки ны слова,—во. слилось для меня въ одну громадную солнечную радость, въ единое ликованіе, въ молодой не удержимый восторгъ. 26-ое! Я не стану описывать наше утро. То, что было до моего высту пленія, я едва видѣлъ, вслѣдствіе вол ненія, а что было послѣ—не запо мнилъ, благодаря радости. Знаю, что говорилъ инспекторъ о значеніи празд ника, а затѣмъ очень долго говорилъ учитель словесности и усиленно же стикулировалъ. ГІѢлъ нашъ хоръ, иг ралъ нашъ оркестръ и помню толь ко хорошо, что актовый залъ былъ затопленъ майскимъ солнцемъ, что все было яркимъ, торжественнымъ и радостнымъ. Что касается меня, то я сильно волновался и, вѣроятно, про челъ стихи совсѣмъ не какъ актеръ. Сонечку я нарочно избѣгалъ глазами, потому что ея взглядъ не вдохновилъ бы меня, а просто сбилъ. Но были апплодисменты, ласково кивнулъ го ловой самъ инспекторъ; а затѣмъ мы получили по объемистому тому сочи неній Пушкина, гдѣ имѣлся вкладной листъ съ датой праздника, фамиліей ученика и обозначеніемъ класса. Утро окончилось къ часу. Веселой гурьбой, такч, какъ были, въ мунди рахъ съ розетками, съ книгами въ рукахъ, мы отправились въ городской садъ, гдѣ для учащихся было устрое но гулянье съ двумя оркестрами му зыки, хорами и различными увеселе ніями. День былъ ясный и ароматный. Въ саду звонко пѣли птицы, нѣжно зе ленѣли деревья и лужайки, заткан ныя безчисленными золотыми цвѣточ ками. Я прошелъ на „гимназическую аллею”, самую извѣстную въ саду, и здѣсь встрѣтился съ Сонечкой. Боже мой!—не обманывали же меня мои глаза, но я никогда больше не ви дѣлъ такой красивой дѣвушки, ни когда мое сердце такъ не билось, не приходила болѣе такая сумасшедшая, ослѣпительная радость! — Сонечка! Сонечка! кричалъ я и цѣловалъ маленькую нѣжную ручку! Дѣвочка потупила головку, не от нимала своей руки и вдругъ сказала, что я очень хорошо читалъ, что она мнѣ очень апплодировала. Наши гла за встрѣтились. Я увидѣлъ милыя улыбающіяся губки. Я почувствовалъ, что могу поцѣловать ихъ, что намъ не будетъ стыдно. Я обнялъ Соню и поцѣловалъ. Потомъ она отошла не много вп сторону, поправила свои ло кончики и сказала серьезно: — Я никого еще не цѣловала… “ Мы бродили по лужайкѣ и собира ли желтые^цвѣтки. Я говорилъ, что страшно скучалъ и постоянно ее вспо миналъ. Она потряхивала головкой,— скользили по румяному личику ми лые локоны,—улыбалась, и это было какъ солнце. Я опять повторялъ ея имя, говорилъ о моей любви, и наши поцѣлуи были такъ просты, такъ бо жественны и чисты. Букетикъ желтыхъ цвѣтковъ поло жила Соня въ мой томикъ Пушкина. Весело смѣясь, мы загадывали стра ницу и строчку, и, помню—каждый разъ намъ выходили свѣтлыя счаст ливыя слова—предсказанія. — Любитъ ли меня Соня? Отвѣтили строчки: И съ умиленіемъ на немъ Царица взоръ остановила, ,ЮЖНЫЙ КРАЙ. Воскресенье, 2D го Января 19121 года. В А. Обручевъ, уволенный отъ должности профессора томскаго университета „за принадлеж ность къ оппозиціи1′. Сонечка тряхнула своими локонами и расхохоталась. — Это я! Это я! Я остановила мой взоръ… Съ комичной ужимкой заглянула въ мои глаза, и снова я поцѣловалъ ее, что у нея и у меня уже окончилась майская любовь съ неожиданными словами, розовыми письмами и дѣт скими поцѣлуями. Гдѣ она теперь? Я раскрываю гимназическій томикъ М. А. Михайлова, примадонна СПіь. Маріинской Имп. оперы, уро женка г. Харькова (по случаю 20 лѣтняго юбилея). Поэтъ К. А Бальмонтъ (по случаю 25-лѣтія литературной дѣятельности). Пушкина, читаю дату -26-ос мая, на хожу среди страницъ милые желтень кіе цвѣты и чувствую, чувствую до слезъ, что это былъ самый свѣтлый, самый прекрасный день моей жизни, что слились въ немъ въ одно цѣлое стихи поэта, солнечное небо, лучистые глаза дѣвушки, черный локонъ, свѣт лыя мечты, первые поцѣлуи и по слѣдніе наивные восторги… Фениксъ. ОБЪЯВЛЕНІЯ. ЛЕЧЕБНИЦА д-ра М. П. Ряснянскаго, Пушкинская, 6, телефонъ No 1091. ЭЛЕКТРИЗАЦІЯ, СВЬТОЛЕЧЕНІЕ, МАССАЖЪ. ЛЕЧЕНІЕ АЛКОГОЛИЗМА ВНУШЕНІЕМЪ. Консиліумы по всѣмъ спеціальностямъ. ПРІЕМЪ БОЛЬНЫ ХЪ ЕЖ ЕДН ЕВН О. Нервныя и душевн боя д ръ РЯСНЯН СКІЙ, отъ 5-7 ч в Внутреннія бол д ръ ЮРЧЕНКО, отъ I 2 ч дня Вене рическія и кожныя д ръ ЕГІАЗАРОВЪ. отъ 2 3 ч д- и отъ G 7 ч. ввч- 15 іО-і Графическое изображеніе партій въ Германіи. Консерваторы, ——– правит. партія, — •• •- центръ, свободомы слящіе, НЕ+Ч-‘Ь націоналъ-либералы, = соціалъ-демократы, – – – – – – аграріи, ■ ■■■ разныя фракціи, ■ • • • поляки. а потомъ зажмурился, точно меня ос лѣпило солнце. Странно, но это были наши первые и послѣдніе поцѣлуи. Черезъ два дня мои родители уѣхали, какъ всегда, въ Ялту. Я, конечно, съ ними. Вернулся къ началу ученья, охватили обычныя гимназическія занятія. Потомъ встрѣ чалъ Соню. Кланялся, иногда она да же улыбалась мнѣ, но я чувствовалъ, Д Ъ Т Я М Ъ при’рахитѣ, золотухѣ, малокровіи и ихъ послѣдствіяхъ, а также ■ послѣ продолжительныхъ и истощающихъ заболѣваній давайте одобренный профессорами и врачами Е КОРОФОСФИТЪ М агистра Крепса. П Р О Д А Е Т С Я В Е З Д – і Е з . М. 2-1 Харьковъ. Типографія «Южнаго Края». Сумская у і., домъ А. А. Ілзефовича, No 13.