Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ пожалуйста, не вообра жайте, что въ эти эпите ты я вкладываю какой- то особенный смыслъ. Право, все это очень обык новенно, и, называя васъ „дорогимъ”, я только вы сказываю вамъ мое распо ложеніе”. Въ какой разъ мнѣ пред лагаютъ быть „другомъ”!.. Я прочелъ письмо, бро силъ его на столъ и дол го думалъ—какъ быть? Клочекъ бумаги, съ выве денными на немъ круж ками и черточками нео жиданно переворачивалъ все вверхъ ногами. Все, что было мною осознано, приведено въ систему, не ожиданно оказывалось ни куда негоднымъ. Почему? Да потому, что я могу быть только „другомъ”! — „Можете оставить ме ня въ покоѣ. Ваши при ставанья мнѣ надоѣли. Ваша любовь мнѣ ненуж на. О какой скамей кѣ, о какомъ садѣ, какихъ поцѣлу яхъ вы говорите?—я ничего не помню. Слышите—ничего! Ахъ, пожалуйста, не кривите вашихъ губъ въ презрительную насмѣшку! Разозлитесь хоть одинъ разъ. Сбросьте вашу лягушечью хо лодность и взгляните на все человѣ ческими глазами. Разъ навсегда я ска зала вамъ—вы не Маркъ. Я люблю Марка—поняли вы это, наконецъ?” Я очень хорошо понялъ. Все такъ просто и ясно. Ну, чтожъ,—Маркъ такъ Маркъ. Не могу-же я сдѣлать иначе. Я сижу одинъ въ пустой квартирѣ. На десять комнатъ—яда рыбы въ аква ріумѣ—единственныя живыя существа. Когда мнѣ дѣлается черезчуръ скучно, я подхожу къ нимъ, стучу пальцемъ по стеклу, и, когда на поверхность во ды поднимаются жирные телескопы и вуалехвосты, я тычу имъ пальцемъ въ ротъ. Бѣдныя рыбки, но что-же дѣлать? Право, мнѣ такъ скучно. Да, впрочемъ… — Ахъ! Я вамъ не нуженъ? Очень хорошо, по крайней мѣрѣ, откровенно! Понемногу я начинаю чувствовать ознобъ, мелкая, холодная дрожь пере дергиваетъ мое тѣло. Вѣки дѣлаются тяжелыми, и я едва раскрываю глаза. Смотрю тупымъ, безвыразительнымъ взглядомъ, уставившись въ одну точ ку-штемпель фотографа на карточкѣ моего отца, стоящей передо мной на столѣ… Постойте, какъ часто, какъ больно вдругъ забилось мое сердце. И что- то закололо внутри, Собака лаетъ… — „Маркизикъ”, милый, иди сюда! Иди мой песъ… Что такое?! Ты не узнаешь меня? Стыдно „Маркизъ”. Ну, иди-же сюда, хочешь сахару?.. Иди, собачка. Лордъ Гальсбэри, ставшій во главѣ непримиримой группы пэровъ, рѣ шившихся бороться съ биллемъ объ отмѣнѣ „veto\ Д-ръ Юліусъ Сильвестеръ, избранный 21-го іюля президентомъ австрійскаго рейхсрата. Ахъ, зачѣмъ онъ лаетъ? Теперь во етъ протяжно, заунывно… Перестань!.. Въ окна забилъ дождь. Барабанная трель. Въ свѣтѣ уличныхъ фонарей дождевыя струйки переливаются на стеклѣ разноцвѣтными огоньками, нѣж- ными-нѣжными. На углу, подъ навѣсомъ крыльца, стоитъ фигура и кутается въ мокрую накидку. Шляпа поднята вверхъ. Ли цо открыто и тоже мокро. Я всматри ваюсь. Маркъ, конечно, Маркъ! Или это мнѣ только кажется? Зина писала про Марка. Ну, да, это онъ… — Маркъ, Маркъ, идите сюда) — Хорошо, сейчасъ. З Д Д В Е Р Ь Ю – Сегодня я получилъ письмо. — „Мой дорогой! Напрасно вы че го то ждете. Ничего не будетъ. Я и вы—противуположные полюсы,—мы никогда не сойдемся вмѣстѣ. Станемъ друзьями! Право, вамъ такъ идетъ быть „другомъ женщины”. Въ васъ есть какая-то особенная, подкупающая чуткость, особенная понятливость пе реживаній и настроенія чужой души. Это—огромное достоинство. Будьте только другомъ! И если я называю васъ милымъ, дорогимъ, славнымъ,— Теофиль Готье. Къ !00-лѣтію со дня рожденія поэта. Старообрядческій епископъ Михаилъ (Семеновъ). (Съ рѣдкаго портрета). Воскресенье, 31-го Іюля 1911 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 10358- ,о НОВЫЙ НЕТЕЧЕНСКІЙ МОСТЪ. Работы, Мостъ въ „теплушкѣ11. Внутри „теплушки1″. Одна изъ машинъ на работѣ въ .теплушкѣ”. Фигура встряхивается и подъ стѣ ной бѣжитъ къ моей двери… Вытира етъ ноги о коврикъ… — Входите, пожалуйста, входите. — Благодарю. Ваше приглашеніе, какъ нельзя кстати—дождь, какъ изъ пожарнаго рукава! — Садитесь, Маркъ. Вотъ сюда, къ столу. Чего хотите: пива, вина, лике ра? Вы такой рѣдкій гость у меня! Очень радъ, что зашли. Я снова горячо жму ему руку. — Вы говорите—вино? Краснаго? Отлично—я сейчасъ подогрѣю. Пока грѣется вино, мы сидимъ другъ противъ друга. А, вѣдь, Маркъ недуренъ… Немного толстоватъ и глупъ, но эго нравится многимъ. Его блестящіе, пахнущіе во лосы расчесаны въ аккуратный, пря мой проборъ. Бѣлый, свѣжій рядъ тянется какъ разъ посреди головы. Говоря, онъ дѣлаетъ милую улыбку и слегка картавитъ: — Сег’ежа, дайте мнѣ папигосу! — Съ удовольствіемъ, Маркъ, по жалуйста! Вотъ и зажигательница. Какъ мило онъ оттопыриваетъ ми зинецъ. Просто прелесть! У Зинки не дурной вкусъ. Онъ затягивается папиросой и на чинаетъ сладко улыбаться. Сначала «онъ жмурится, собираетъ складки воз лѣ глазъ и рта, а потомъ распускаетъ ихъ въ улыбку. — Какъ дѣг’ишки, Сег’ежа? А? — Недурно. Пожалуйста, берите ста канъ. Ваше здоровье! — Ваше здог’овье!.. Мы пьемъ. Яжія, сочныя губы Мар ка сложены трубочкой. Капелька теп лаго вина скатилась у него на подбо родокъ и чуть вздрагиваетъ, поблески вая рубиномъ. — Давно видѣли Зину? — Нѣтъ, тг’етьяго дня. Свѣжая дѣ вочка. — Хорошая дѣвушка!.. — Я же и говог’ю, -свѣжая дѣвочка! Маркъ съ недоумѣніемъ смотритъ на меня. Красивые, черные глаза уди вленно раскрыты. — Развѣ я сказалъ что-нибудь пго- хое? — Нѣтъ, что вы, голубчикъ? На оборотъ… Я чувствую, что блѣднѣю. Руки мои дѣляются мягче и пальцы легко гнут ся въ суставахъ. Щемящая боль во всѣхъ связяхъ. Я ничего не могу под нять. Я упорно смотрю на Марка. Онъ отворачивается. — Почему ты не выдерживаешь моего взгляда? Зачѣмъ отворачи ваешься? Да, ну же сиди, какъ слѣ дуетъ—говорю я ему. Говорю или только думаю? — А у васъ хог’ошій г’евоРьвеРъІ говоритъ Маркъ и беретъ со стола мой револьверъ. — Осторожнѣй, онъ заряженъ. — Ничего, я привыкъ обращаться съ оружіемъ! Хотите, я убью вонъ ту муху, въ углѣ? — Убьешь муху? — Ну, да!—и Маркъ началъ цѣ литься. — Положите револьверъ, дайте его сюда! — Извог’ьте,—и опять его круглые глаза удивленно сверкнули. Мы выпили снова. Я люблю Зинку, Зинка любитъ Мар ка, Маркъ сидитъ передо мной, и мы вмѣстѣ пьемъ. Странно. — А, правда, недурной револьверъ? спрашиваю я. — Да, очень. Я осторожно глажу его великолѣп но отшлифованное, вороненное дуло. Чѣмъ больше я вожу рукой по ре вольверу, тѣмъ больше онъ теплѣетъ, и мнѣ хочется выстрѣлить. Опять мои вѣки тяжелѣютъ, глаза заволакиваются чѣмъ-то липкимъ и густымъ, мысль тупѣетъ, и я почти теряю сознаніе. Меня нѣтъ. Я не здѣсь! Я не знаю, гдѣ я. Здѣсь не нужно думать, не ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 31-го Іюля 1911 года. ,ЮЖНЫЙ КРАЙ 3 Воскресенье, 31-го Іюля 1911 года. КЪ ПЕРЕЛЕТУ ПЕТЕРБУРГЪ-М ОСКВА. Организаторы перелета: 1) Баронъ КаульОарсъ. 2) Г. Неклюдовъ. 3) Г. Теръ-Аствацатуровъ. 4) Полк. Стемпковскій. 15) Г. Лебедевъ. Участники перелета: 5) А. А. Васильевъ. 6; Г. Слюсаренко. 7) Г. Срединскій. 8) Гр. Кампо-Сципіо. 9) Г. Агафоновъ. 10) Кн. Эрнстовъ. 11) С. И. Уточкинъ. 12) Г. Янковскій. 13) Г. Лерхе. 14) Г-жа Звѣрева. нужно ви дѣть. Необ ходимо толь ко тихо-тихо сидѣть. Н е двигаясь, не- дыша… Тсс!.. Туманъ слабѣетъ. Я вижу свою руку, съ черниль нымъ пят номъ на паль цѣ. Вижу п рес п а п ье. А а! Накс- нецъ-то! Изъ тума на выплыва етъ Маркъ. Лицо улыба ется. Широ кая, безшаба шная улыбка бороздитъ его красныя губы. Про боръ бле ститъ и тоже смѣется. Надъ чѣмъ или надъ кѣмъ? Быть можетъ, надо мной? Нѣтъ, какъ онъ ехидно улыбается! Боже мой, сколько презрѣ нія, сколько насмѣшки! — Слушай, перестань улыбаться! Я не переношу твоей гримасы! — Ничего, привыкнешь. И онъ больше и боль ше расширяется. Я вижу его гнилые, пломбирован ные зубы… Первый разъ въ жизни я встрѣчаю та кую презрительную, та кую уничтожающую улыб ку… Мнѣ страшно… — Перестань!.. Я не могу отвести отъ него взгляда, я напряжен но впиваюсь въ него гла зами, а рука медленно сжимаетъ револьверъ. Еще немного, еще немного… Сей часъ… Я выстрѣлилъ. Дымъ заклубился въ комнатѣ. За пахло порохомъ. Марка передо мной нѣтъ. Я не знаю, куда онъ дѣлся. Убилъ я его или нѣтъ. Былъ ли Маркъ, вообще, въ комнатѣ? — Не знаю. Думаю, что былъ. Мнѣ кажется, будто бы я всталъ изъ-за своего стола, обошелъ его кру гомъ и возлѣ кресла, на которомъ си дѣлъ Маркъ, нашелъ его лежащимъ на полу. Во лбу Марка, какъ разъ посреди нѣ, виднѣлась маленькая красная ды рочка. Кровь тонкимъ ручейкомъ бѣ жала къ правому виску, онъ лежалъ на боку. Тонкимъ краснымъ ручейкомъ, какъ бархатка. Мнѣ кажется, я, озираясь, тихонько подкрался къ столу и потушилъ лам Фасадъ зданія Народнаго Университета имени А. /I. Шанявскаго въ Москвѣ. (Къ знклацкѣ его, состоявшейся 24 іюля). пу. Затѣмъ снялъ ботинки, осторожно пробрался къ двери чернаго хода мо ей квартиры, сбросилъ съ нея крючки, открылъ дверь и вытащилъ трупъ Марка на лѣстницу. Онъ былъ еще теплый… Сейчасъ около 4-хъ часовъ утра. За окнами свѣтаетъ. Съ момента вы стрѣла прошло около пяти часовъ. Выстрѣлъ былъ—это я помню отлич но, кромѣ того, одинъ патронъ въ револьверѣ разстрѣлянъ. Но въ кого я стрѣлялъ? Былъ ли Маркъ вь комнатѣ? Дальше. Я безъ ботинокъ, но въ кабинетѣ нѣтъ нигдѣ слѣдовъ крови. Стоитъ бутылка и одинъ стаканъ съ недопи тымъ виномъ. А дверь? Закрыта или нѣтъ? — Не помню. Сейчасъ посмотрю. Я одѣваюсь, зажигаю свѣчу и ме дленно иду на черный ходъ. Чѣмъ ближе къ нему, я замедляю шаги… Я еле двига юсь. Что, ес ли?… Я опускаю голову, я не могу прямо посмотрѣть на дверь. Я чувствую, что не увижу к р ю ч к о въ, если посмо трю прямо! Я у поро га… Я вижу стоптан ный порогъ, грязный по ловикъ, ста рый линоле умъ. Я вижу низъ обби той клеенкой и войлокомъ двери. Сто итъ мнѣ только под нять голову,и я буду знать: былъ ли у меня Маркъ? Мнѣ страш но, мнѣ боль но, и въ то же время я [ испытываю какое то осо бенное нас лажденіе, наслажденіе боли, наслажденіе страда нія. Ужасно тяжело и не выносимо пріятно… Я рѣшаюсь. Я сейчасъ посмотрю на дверь. Сей часъ… Еще одну минуту… Одну секунду… Я поднимаю голову… — Крючки сняты!.. Тамъ или нѣтъ? Я падаю у порога. Нѣтъ силъ. Я не могу, не могу… [Вл. Аренскій. смьсь. Англійскіе развѣдчики. Нѣтъ ничего удивительнаго въ томъ, что Англія, классическая страна всѣхъ разновидностей спорта, за срав нительно короткій промежутокъ вре мени дала такой поразительный рас цвѣтъ идеи дѣтскаго развѣдочнаго дѣла. Англія насчитываетъ безъ мала го шестьсотъ тысячъ молодыхъ раз вѣдчиковъ. Вотъ интересная подроб ность, лучше всего говорящая о ми лой простотѣ и задушевности отноше ній, установившихся между дѣтворой и ея руководителями. Мастистый гене ралъ Баденъ Поуэль, первый клик нувшій въ Англіи громкій кличъ къ физическому возрожденію молодежи, получилъ отъ дѣтей шутливую клич ку „полотенца” (непереводимая игра словъ: bathing towel—купальное по лотенце). Сейчасъ въ этомъ маленькомъ мір кѣ водворилась тревога лихорадоч- ,4 ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 31-го Іюля 1911 года. Трагически погибшая извѣстная фран цузская артистка Ж. Лантельмъ. о томъ, что тысячи дѣтей, которыя вскорѣ вступятъ въ пору мужества, готовятся стать истинной опорой ро дины. По мѣрѣ ознакомленія съ ва шей удивительной организаціей, я все болѣе укрѣпляюсь въ мысли того огромнаго счастья, какое она даетъ вашимъ матерямъ и отцамъ, не жалѣ ющимъ никакихъ трудовъ для наилуч шаго вашего воспитанія. Организація развѣдчиковъ вытрав ляетъ изъ васъ вредные классовые предразсуд ки и пріучаетъ къ дру жескому товариществу. Когда же пройдетъ для васъ пора отрочества, и вы вступите въ дѣй ствительную жизнь, вы будете часто обращать ся съ благодарной па мятью къ этой орга низаціи, выковавшей изъ васъ стойкихъ гражданъ своей роди ны. Мнѣ хочется ска зать вамъ мою заду шевную мысль, кото рую прошу твердо за помнить. Кто разъ сталъ развѣдчикомъ, останет ся имъ до конца жиз ни. (Once а Scont—аі- кончить свою рѣчь, и изъ грудей молодыхъ развѣдчиковъ понеслись громовымъ раска томъ старыя слова англійской патріотиче ской пѣсни. Оригинальное вѣнчаніе. Въ одной изъ сектантскихъ церквей въ Англіи происходило недавно оригинальное вѣнчаніе суффражистки. Стоянка автомобилей грузовиковъ въ г. Валдаѣ во время недавняго пробѣга. ц — Это кретинъ, г. депутатъ… Вы знаете, что такое „кретинъ”. — Ахъ, Боже мой, у насъ въ думѣ ихъ цѣлая коллекція. ныхъ приготовленій къ достойному выступленію въ коранаціонные дни. Подъ палящимъ уже по лѣтнему ве сеннимъ солнцемъ, среди чистаго ды ханія родныхъ полей и лѣсовъ, маль чики обучаются военному строю и ру жейнымъ пріемамъ, На дняхъ въ Лей- честерѣ въ присутствіи лорда Китче нера состоялись маневры маленькихъ солдатъ. Подъ бравурные звуки военнаго мар ша мальчики молодцоватымъ шагомъ прошли передъ вождемъ англійской арміи и въ глубокомъ молчаніи, ста раясь не проронить ни одного слова, выслушали его рѣчь. — Мальчики!—сказалъ лордъ Кит ченеръ.—Какъ я, такъ и всѣ присут ствующіе здѣсь взрослые господа без конечно счастливы отъ одной мысли — Мнѣ мѣшаетъ взлѣзть мое модное платье. — Съ этими проклятыми модами жен щины теперь могутъ подниматься только на подъемныхъ машинахъ. ways а Scont). Это—не простое дѣт ское развлеченіе, которое должно кон читься вмѣстѣ съ золотой сказ кой дѣтства. Продолжайте это дѣ ло до послѣдняго вздоха и ни когда не забывайте славныхъ зна менъ своей юности. Дастъ Богъ, вскорѣ васъ будетъ круглый милліонъ, и тогда родина успокоится въ глубокомъ сознаніи своей силы, нерушимой на вѣчныя времена”. Не успѣлъ вождь англійской арміи — Я плачу за душъ только полтинникъ. За что же съ меня берутъ рубль? —- Вы толще. Въ васъ больше мяса, а теперь цѣна на говядину вздорожала. Небольшая церковь была перепол нена подругами невѣсты, суфражист ками, явившимися на церемонію со своимъ трехцвѣтнымъ знаменемъ. Интересно отмѣтить, что вмѣсто объявленія традиціоннаго главенства мужа и подчиненности жены священ никомъ было заявлено, что вѣнчавшіе ся вступали въ бракъ на правахъ ра венства, какъ товарищи и взаимные помощники во всѣхъ обстоятельствахъ жизни. Харьковъ. Типографія «Южнаго Края». Сумская ул., д. А. А. Іозефовича, No 13.