Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ Робертъ Кохъ. Извѣстный нѣмецкій бактеріологъ. Скончался 15 мая, въ Баденъ-Баденѣ. * * * Пусто и холодно… Жизни объятія Будятъ въ измученномъ сердцѣ проклятія Пусто и холодно… незачѣмъ жить, Нечего, некого больше любить. Пусто и холодно… Кровь, престу пленія Тонутъ въ пучинѣ людского тер пѣнія. Пусто и холодно… Смерти покой Сталъ неразлученъ съ глубокой тоской. Пусто и холодно… Небо безстрастное Смотритъ на міръ, какъ всегда, без участное. Кличъ бы о помощи дать, но кому— Пусто и холодно всѣмъ и всему… Пусто и холодно…. Грезы разрушены, Чувства и рѣчи давно обездушены. Вѣры въ душѣ обезумѣвшей нѣтъ… Пусто и холодно…Скоро ль разсвѣтъ?! Ѳ. М. Изъ старыхъ тетрадокъ. і. Ландыши увяли… Запахъ ароматный, Такъ напоминавшій о недавней страсти, Наполнявшій душу грустью непо нятной, Больше не струится, не имѣетъ власти… Ландыши увяли… Но душѣ не больно… Вѣдь, еще не осень… Далеко морозы… И твердитъ мнѣ сердце съ радостью невольной: —Ландыши увяли, — расцвѣтаютъ розы. 1904 г. П. Лозановъ. Полина Віардо, съ рѣдкаго портрета, писаннаго въ Парижѣ художникомъ академикомъ А. А. Харламо вымъ въ 1874—1875 годахъ,—одновременно съ портретомъ Тургенева, пожертвованнымъ m-me Віардо музею Императора Александра Ш. МИНІДТЮРЫ. ССОРА. Галина сидитъ у окна; за окномъ вид на дорога съ большими лужами послѣ утренняго дождя, зеленѣющими полями и березовой рощей, у деревьевъ которой кружевная листва и бѣлые, будто только что умывшіеся, стволы. У самой рощи прямая, какъ стрѣла, дорога дѣлаетъ крутой поворотъ. Оттуда изъ за поворота долженъ пріѣхать Фе доръ. Галина прежде всѣхъ въ городѣ М. А. Балакиревъ. Композиторъ, скончапся 16 мая. узнаетъ о его пріѣздѣ: ихъ домикъ лѣпится на выѣздѣ, на самомъ краю. Галина сидитъ и часъ, и два, не сво дя глазъ съ дороги, какъ факиръ, обрек шій себя на неподвижность, или пустын никъ, преданный созерцанію дивнаго ми ража. Ея растрепанныя косы сбѣгаютъ на красную шелковую кофту съ разо рваннымъ рукавомъ. Спустившаяся въ та ліи юбка заколота булавкой; крючки и петли горятъ на Галинѣ огнемъ, а когда она начнетъ пришивать ихъ, то переко летъ себѣ всѣ пальцы и далеко забро ситъ и нитку и иглу. — Подлыя, подлыя!—крикнетъ она, стряхивая кровь съ пальцевъ, и топнетъ ножкой. Затѣмъ, выбравъ самую толстую бу лавку подколетъ, что нужно, и чуству- етъ себя отлично, какъ жаворонокъ въ полѣ, какъ рыбка въ водѣ. Около полудня въ комнатѣ слышится смѣхъ. Галина наклоняется къ растворенному окну и хлопаетъ въ ладоши; это значитъ, что ѣдетъ Федоръ. —Федоръ, Федоръ!—кричитъ она съ ■ восторгомъ, хотя онъ далеко и не можетъ слышать. Но Федоръ видитъ Галину. Сорвавъ съ головы шапку, онъ разма хиваетъ ею, покачиваясь въ сѣдлѣ, и го нитъ лошадь. И Галина знаетъ, что Фе доръ тоже зоветъ ее громко и нѣжно. Шутка ли: они не видались два дня. Съ каждымъ мгновеньемъ Федоръ все ближе; „Воронъ” скачетъ бойко, почуявъ и стойло, и кормъ. Вотъ Федоръ въѣзжа етъ въ ворота, и его уже не видно Гали нѣ. Вотъ, наконецъ, Федоръ, стуча сапо гами, входитъ въ дверь. Галина бросает ся ему на шею и спрашиваетъ: Какъ съѣздилъ, Федоръ? Сильныя руки обнимаютъ Галину и поднимаютъ ее отъ полу. Мигъ, и Гали- Воскресенье, 6-го Іюня 1910 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЪ No 10007. ,2 В. А. Карауловъ. Членъ Государственной Думы. „Да, я былъ каторжникомъ съ бритой головой и кандалами на ногахъ, Я измѣрялъ безконечную Вла димировку, измѣрялъ ее за то, что въ свое время смѣлъ ■ желать’ й говорить о томъ, чтобы вы были собраны въ этомъ собраніи. И то, что я былъ каторжникомъ, со ставляетъ мою гордость на всю мою жизнь. Въ той могучей волнѣ, которая вынесла васъ въ этотъ залъ, есть и одна моя капля, капля моей кро ви и моихъ слезъ. Она мала и незамѣтна, но я знаю ея существованіе, и это даетъ мнѣ поводъ оправдать свое существованіе передъ Богомъ и людьми”. Изъ думской рѣчи В . А . К А Р А У Л О В А . на лежитъ въ объятіяхъ Федора, и онъ говоритъ, смѣясь! — Хорошо, сердце мое. Очень хорошо. — Много денегъ привезъ? —- Этакую кучу. Тебѣ до вечера не сосчитать. — А подарки? — Жадная! Есть и подарки. Подожди. Федоръ ходитъ съ Галиной по комна тѣ, и она шепчетъ: — Соскучилась я безъ тебя, Федоръ! Горько, тошно, тоска беретъ, куда ни пойду. Ночью буря шумѣла въ трубѣ и стучала, какъ старуха костлявой рукою, по окнамъ; жутко было; ужъ я плакала, плакала, Федоръ. — Съ чего? — Гдѣ ты, что ты… — Глупая. А ты думаешь, мнѣ весело было безъ тебя? Какъ купили мы съ Владиміромъ Ивановичемъ тройку, загу лялъ баринъ; шампанскаго потребовалъ, винъ разныхъ. „Кутить, — говорить,—хо чу. Давно душа моя о такой тройкѣ тос ковала. Спасибо, другъ. Птицы мои, го луби, вихры мои быстрые, вы не измѣни те мнѣ, не обманете”. —Это онъ все о барынѣ помнитъ,Федоръ? — О ней. „Вы не выдадите меня вра гу, не насмѣетесь”. А у самого слезы на глазахъ. Такой кутежъ, Талиночка, устро илъ, чертямъ тошно „Отпустите.—гово рю,—меня, Владиміръ Ивановичъ”. Нѣтъ, не пускаетъ и слушать не хочетъ. „Ты мнѣ, Федоръ, такихъ пустяковъ, прошу тебя, не говори”. Вотъ и всѣ слова. Ес ли бъ не онъ, я вчера бы вернулся. Галина нѣжно цѣлуетъ Федора и шеп четъ: — Милый, милый. — Пѣсни, пляски кругомъ. А я пью вино да подумываю: „что-то теперь Га- 10 Ж Н Ы И КРАЙ 3 линочка дѣлаетъ?” Вечеромъ вышелъ въ конюшню, отвязалъ „Ворона”, хотѣлъ уѣхать, куда тебѣ! Владиміръ Ивановичъ хватился. „Стыдно”, стыдно, Федоръ,— обманомъ, тайкомъ, крадучись уѣзжать. Ты не баба”! Галина смѣется и опять шепчетъ: -— Милый, милый.. . Федоръ прижимаетъ Галину къ сердцу. Она довольна. — Крѣпче, крѣпче,—говоритъ она. Но любопытство мучаетъ ее. Вѣдь, она женщина, а женщины любятъ рядиться. И, заглянувъ въ глаза Федору, она изги бается, съ граціей кошки, и спрашиваетъ: — А гдѣ же подарки? Гдѣ подарки, Фе доръ? — Есть, есть. Федоръ спускаетъ Галину съ рукъ и развязываетъ свертки. — Вотъ туфли,—говоритъ онъ.—-Смо три, какія туфли. Туфельки красныя, расшиты золотомъ. Молодая женщина всплескиваетъ ру ками. Славныя туфли. Спасибо. Ты знаешь, чѣмъ мнѣ угодить. Я выбиралъ самыя лучшія; лучше ихъ нѣтъ. У мельничихи нѣтъ такихъ туфель, а ужъ она ли не щеголиха. Право, нѣтъ. Куда! Ц Галина блѣднѣетъ и спрашиваетъ: У мельничихи? Какъ, какъ ты сказалъ? Онъ отвѣчаетъ: — У мельничихи. Ну, да. — Вотъ какъ? Она стучитъ рукой по столу и запаль чиво повторяетъ: —Вотъ какъ! У мельничихи? Подлый ты, подлый, подлый! — Съ ума ты сошла? — У мельничихи? Почемъ ты знаешь, какія туфли у мельничихи? Почемъ, по чемъ, говори! — Полно дурить, Талиночка: вотъ глупая! Изъ за туфель? Ну, видѣлъ на мельничихѣ туфли, и все. Вѣдь, туфли не что нибудь другое: ихъ всякій увидѣть можетъ. — ВиДѣлъ? А кто тебя проситъ на мельничиху смотрѣть? Я? Какъ ты смѣ ешь на мельничиху смотрѣть, когда у тебя есть Галина? Ну, ладно жъ, если такъ! Ладно. Галина стучитъ по столу и улыбается такъ загадочно, что, въ свою очередь, блѣднѣетъ Федоръ. — Что ты сдѣлаешь?— спрашиваетъ онъ. — Ладно. — Что ты сдѣлаешь, говори? — Я знаю, что сдѣлаю. Федоръ блѣднѣетъ еще больше. — Боишься?—говоритъ онъ, кривя по синѣвшія губы.—-Не смѣешь сказать. Онъ знаетъ, что дѣлаетъ. Галина вскри киваетъ, какъ ужаленная змѣей. — Я—боюсь? Я—не смѣю? – – Ты. — Хорошо. Вотъ увидишь, какъ я не смѣю. Слушай: къ барину уйду, въ Глу хой Логъ. Завтра же уйду. Сегодня уйду. Сейчасъ уйду. — Посмотримъ. — Смотри. Галина встаетъ и съ горящими щеками, изогнувшись, какъ разсерженная кошка, идетъ къ двери. Федоръ становится на до рогѣ и смотритъ на Галину мрачно и зло. — Пусти!—говоритъ она. — Иди. Иди къ барину. — Пусти. , — Иди, змѣя. Иди, иди. Галина бросается впередъ, бѣшено, NPWH LWino 40 ЯЩ4- Ий- QJ I- – *« ( «’SWf.V ■) r4iHS«Wv- — А больше не будешь? — Не буду. — Побожись! —Ей-Богу, не буду. Божусь не буду, Талиночка. Ну, полно. Поди сюда. Сердце мое, поди. Галина косится, хмуритъ бровки и садится къ Федору на колѣна. — За что я тебя люблю?—спраши ваетъ она. Исцарапанные, съ посинѣвшими рука ми, тяжело дыша, они шепчутъ другъ другу нѣжныя рѣчи. А когда Федоръ достаетъ изъ свертка купленную Галинѣ ленту и нитку бусъ, убійство, баринъ, Глухой Логъ, мельни чиха въ туфелькахъ, ножъ и все прочее уплываютъ отъ Галины далеко-далеко. И вечеромъ, вспоминая о ссорѣ, она спрашиваетъ съ искреннимъ изумленіемъ: — Что со мной сдѣлалось? Съ ума я сошла?. А. Грузинскій. Растенія для садовыхъ рѣшетокъ и стѣнъ. (Окончаніе). Аристолохія является самымъ эф фектнымъ лиственнымъ вьющимся растеніемъ для закрытія затѣненныхъ стѣнъ. Въ противоположность души стой съ красивыми цвѣтами и желты ми ягодами каприфольной жимолости, Аристолохія цвѣтетъ рѣдко, и ориги нальнаго строенія цвѣты ея не обра щаютъ на себя вниманія. Мой пере чень вьющихся растеній не былъ бы полонъ, если бы я не упомянулъ о Периплокѣ Perlploca graeca—этой ха рактерной ліанѣ, переплетающей лѣса нашего Черноморскаго побережья и боіѣе, чѣмъ какая другая ліана, при дающей имъ тропическій обликъ. Ея узкіе заостренные глянцевитые, напо минающіе олеандровые, листья имѣ ютъ въ себѣ нѣчто тропическое. Не смотря на млечный сокъ, растеніе это сродни нашимъ барвинкамъ, прина длежа къ близкому къ нимъ семей- 10 Ж Н Ы Й НРАЙ Вогкпргенье. б-rrs Іюня 1910 гпля Воскресенье, 6 -го Іюня 1910 года закрывъ глаза и стиснувъ зубы. Миі уйдешь. и она летитъ на старое мѣсто, па t ѵ , — Шутишь. Прежде, чѣмъ я засну, на стулъ и со стула катится на I 1 ѵ г-, ъі заснешь и… не проснешься • Вскочивъ съ пола, она снова бѣжит к л т й двери и хватаетъ Федора за руки. ~ Что жъ’ заРѣжь м! ”я- З а * * Ь’ -Иди, бѣшеная тварь… Иди,-іел™ ха П0ДучИПа‘ дуГ ^ ’ „„„„ наю? Я все знаю. Зарѣжешь* меня, вамъ Р п Р ‘ т , будетъ вдвоемъ сладко. Н*‘ кт° вамъ не — Пусти меня. Ты не смѣешь * . ,, . .омѣшаетъ любиться съ мельничихои, держать. Не смѣешь. Слышишь ты, г ляй? 1 икто. ■ . – _ * , ,, —-Тьфу! Съ какой також іельничихой? * Она ломаетъ Федору пальцы, извШ 1 ™ u „ „„ ся, какъ змѣя, и старается проскольЗ Оъ мельничихои… въ туфг ь. ожъ въ дверь; красная кофта (шелковая »Г°лѣ лежитъ: рѣжь меня, к одяи… рѣжь, ная кофта!) виситъ на ней клочьями- Уставшая Галина безе* *но падаетъ лоса разсыпаются по плечамъ. Юбк$а скамью и всхлипывае’- зорвана отъ верха до низу и вотъ-‘ Мысль> 4Т0 мельничиѵ щеголиха по- свалится съ нея. учила зарѣзать Галину,* кется Федору – Пойдешь, барину въ Глухомъ Рень смѣшной; онъ улы* гея и гово- поклонъ отъ меня передай! —говориі’итъ КР°ТК0- ироніей Федоръ— „Федоръ, дескать – Ну. полно, полной’ шть. Сердце скучился по васъ: давно васъ не ви^°е’ °УДЬ же Умн°й- Низко кланяется, здоровья желаетъ’ ^ зачѣмъ ты гляѴѣ лъ на мельни- — Уйду, уйду отъ тебя,—кричигьИху _ , ,, лина— Не сейчасъ, ночью-уйду. ~ Еи-Богу жъ, сл* -шо, такъ. Какъ __ Ночью? Іа птицу, на дерево;’ри згетъ дерево, ле- – Да. Когда заснешь, вскочу и У^тъ птица, не остерНшюфюя и взглянешь. Заключительный концертъ въ Таврическомъ дворцѣ. »* Л і і п и ш р п ъ Д И Гииил васъ- господа, возьмите хотя для финала дружный аккордъ!.. дирижеръ н. и. іучки^ крупенскій, Замысловскій, LU’ бинскій, Хомяковъ, Кутлеръ, Головинъ, Лучицкій и Бѣлоусовъ. Верхній рядъ. Суш ’ Бобринскій 2, Капустинъ. Мейендорфъ, Милюковъ, Родичевъ, Маклаковъ и Гегечкори. Нижніи рядъ: Тимог ’ .. ѵ 0 ,,, – г, Волконскій. („Искра*). Внизу: Шидловскіи, Г ,4 ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 6 -го Іюня 1910 года. Проектъ памятника Императору Александру II въ Кіевѣ. ству Asclepiadeae. Растеніе вьется обык новенно высоко и выноситъ наши зимы. Въ Харьковѣ хорошій экзем пляръ былъ у балкона дома Д. А. Алчевскаго, я его видѣлъ и въ саду Е. В. Пономаревой. Всѣ до сихъ поръ описанныя ра стенія можно было бы назвать ліа нами *). Ихъ стебли многолѣтніе. Но есть много красивыхъ вьющихся формъ, стебли коихъ отмираютъ на зиму; растеніе обыкновенно сохраняет ся подъ землею, чтобы на слѣдующій годъ съ необыкновенной быстротою покрыть стѣну однолѣтними побѣга ми. На первомъ мѣстѣ между этими растеніями можно бы было поставить нашъ хмель. Но, несмотря на его кра сивые листья и эффектные плоды, у насъ въ Харьковѣ это растеніе такъ часто подвергается нападенію тлей, что я не рѣшаюсь рекомендовать его, какъ украсительное. Хорошо вьются Bryonia dioica Thladlantha dubia, но первое часто замираетъ отъ жары во вторую половину лѣта, тладіанта же, напоминая листвой наши фигурныя тыквы, растетъ на нашей почвѣ уже черезчуръ хорошо—и, давая повсюду изъ земли побѣги, засоряетъ сады. Кто любитъ Ипомеи или крученые па * Этими формами, конечно, не исчерпывается разнообразіе ліанообразныхъ растеній, могущихъ развиваться въ Харьковѣ. Въ каталогахъ садо выхъ заведеній вы найдете такія фермы, какъ АкеЬіа Celastrus, но всѣ эти фермы развивают ся у насъ хуже, чѣмъ на родинѣ, и потому ма ло декоративны. нычи, вмѣсто того, чтобы ВОЗ, ІТЬСЯ каждый годъ, высѣвая вновь этс не прихотливое растеніе, могъ бы 0-5 ‘ло сильно затѣненныхъ стѣнъ -j а- дить Калистегію — Calystegia sepiunv, 1 pybosceus съ бѣлыми, розовыми и ча сто махровыми цвѣтами. Растеніе очень прочно, хорошо вы носитъ нашъ климатъ, но не любитъ сухости и припека. Если Калистегія напоминаетъ Ипомею, то многолѣт нимъ замѣстителемъ фасоли могла бы быть Pueraria Thunbergiana—съ шер стистыми стеблями и болѣе крупны ми листьями. Въ Японіи изъ ея воло конъ дѣлаютъ прочныя веревки. Ра стеніе вьется на десятки саженей и очень прочно. Названными растеніями не ограничиваются формы, особенно пригодныя для нашего харьковскаго климата. Но ихъ вполнѣ достаточно, чтобы заплести красивою и разно образною зеленью всѣ дома города. Другія для своего роста все таки требуютъ нѣкотораго ухода. Такъ, напримѣръ, можно сажать клубни японскаго Ямса. Dioscoraca, который на востокѣ съ успѣхомъ замѣняетъ кар тофель; его глянцевито стрѣльчатые листья очень красивы. Онъ зимуетъ, но вьется не высоко и хорошъ лишь для закрытія фундаментовъ; гораздо выше вьется Буссенголтіа, но ее лучше убирать на зиму. Очень эф фектны вьющіеся сорта паслена — Solanum съ бѣлыми или лиловатыми, какъ у картофеля, цвѣтами. Расте ніе очень декоративно, но я его не видалъ у харьковцевъ. Все это растенія многолѣтнія, такъ сказать, растенія для домовладѣльцевъ, для собственниковъ. Квартирантъ, кото рому нѣтъ разсчета затрачивать день ги на украшеніе чужого зданія, гдѣ онъ лишь временный житель, тѣмъ не менѣе много бы выигралъ, если бы его жилье имѣло болѣе эстетическую внѣшность. Для его убранства къ его услугамъ множество дешевыхъ вью щихся однолѣтниковъ. Всѣ, конечно, цнаютъ фасоль и крученые панычи. Но растенія эти слишкомъ вульгар ны Это флора трактировъ и загород- них ь ресторановъ. Но въ нашемъ рас поряженіи есть однолѣтники изящные, красивые и успѣвающіе за лѣто раз виваться гораздо сильнѣе, сплошь за крывая невысокія стѣны и рѣшетки оградъ. Такова, напримѣръ, Канарская настурція’ Tropaeolum lobbienuni и Т. canariens т. Дешевыя сѣмена его” мож но достаті повсюду, кромѣ, впрочемъ, нашихъ хі рьковскихъ сѣменоторгов- цевъ. Эфф ктна также Mina lobata. Есть болѣ красивые сорта круче ныхъ паныче і (Іротаѳ qunmocli съ пе ристыми ли ггьями и I. bona пох). Эффектны бутылочныя тыквы—Lage- пагіа vulgaris. Хорошъ японскій хмель и др. Но, коно чно, однолѣтники, бо лѣе страдаюіщ ■ отъ вѣтра и засухи, не могутъ идти въ сравненіе съ пере численными вьщ ‘е ліанообразными ра стеніями. с Тіроф. о *2. с 7С. Красновъ. Типографія и фото цинкографія „Южнаго Края,* Сумская ул., д. А. А. Іозефовича.