Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ НЪ No 9648. И когда дѣти заснули, въ хатѣ ста ло тихо,—тихо и мутно. Она боялась этой тишины. Память, какъ злой недугъ, разворачивала не давнее, и больно ныла душа, и подсту пали слезы. И думалось все объ од номъ, объ одномъ. Гдѣ онъ теперь?.. Никто не скажетъ. Доходили разные слухи и многое го ворили. А передъ праздникомъ при шли совсѣмъ недобрыя вѣсти. Боже мой, да неужели?… Страшно было ду мать, и нельзя было отогнать этихъ думъ. Онѣ, какъ огненныя, стояли въ головѣ, жгли и мучили. Ночь сплета ла страшные сны, и темнота наполня лась жуткими звуками, пугающими ви дѣніями. То стонъ послышится, то хрипъ, то промелькнетъ лицо, бѣлое, страшное, искаженное муками и ужа сомъ лицо… И въ страхѣ хочется бѣ жать куда-нибудь, чтобы не видѣть, не слышать, забыть… Задрожали, запѣли праздничнымъ звономъ колокола. Вышла изъ хаты. Ночь благоухан ная, свѣтлая. Звѣзды ласково взмахи ваютъ стрѣльчатыми рѣсницами, что- то шепчутъ. На площади, какъ видѣніе, стоитъ церковь,вся въ огняхъ, въ тѣняхъ. Идетъ радостная служба. Плывутъ тонкія струй ки ладана, доносится шумный всплескъ голосовъ: — И сущимъ во гробѣхъ жи вотъ даровавъ… Уже. Свершилась радость Воскресенія, и вѣсть о ней идетъ по всему міру. Пѣть-бы и радоваться, и славословить… Но отчего же нѣтъ радости, темно на сердцѣ, и слезы те кутъ по лицу? Женщина смотритъ въ тем ноту тоскующими глазами и шепчетъ, вызывая въ памяти дорогое лицо. — Христосъ воскресъ! Но нѣтъ отклика. Ночь мол читъ, и память не повинуется усиліямъ воли. Пусто и темно. И только слезы. Бѣгутъ, какъ осенніе дождевые потоки, и, кажемся, имъ не будетъ конца. III. И нездоровилось, а все таки пошла. Положила въ карманъ красное яичко, нашарила въ темныхъ сѣняхъ палку и по шла. Утреня уже окончилась, идетъ обѣдня, и вокругъ церк ви лежитъ живое огненное кольцо, готовятъ къ освященію пасхи. Стала, покрестилась на цер ковь и пошла дальше. Ноетъ сгорбленная спина, ноги едва волочатся, точно прилипаютъ къ землѣ, не помогаетъ и палка. Вышла на выгонъ—чуть-чуть посвѣтлѣло. Вонъ бугорокъ, ворота ветхія, за ними, какъ былинки, стоятъ тонкіе крести ки. Кладбище. Туда идетъ старая. Это ея міръ, ея отдыхъ и радость. Только и осталось. Всѳ прошло, какъ сонъ без покойный, и жизнь стала похожа на сжатое поле; ни травинки, ни колоса, все легло въ могилки, подъ темные бугорки. А она вотъ зажилась. Живетъ, нико му ненужная, все перепутала, переза была—и лица, и случаи, какіе были въ жизни. И только кладбище еще связываетъ съ прошлымъ. Пойдетъ туда—точно къ дорогой роднѣ въ гости. Вотъ тутъ мужъ, тутъ дочка, а тамъ сыновья. А дальше еще дочка и внуки. Молоды ми померли, а она вотъ живетъ. Всѣхъ пережила—и молодыхъ, и старыхъ. Подошла къ могилкѣ мужа. Звонъ идетъ отъ церкви,радостный звонъ,— начали святить пасхи. Склонилась, по ложила на росистую траву яичко крас ное и шепчетъ: — Христосъ воскресе! И припадаетъ сморщеннымъ лицомъ къ могилкѣ. Гудитъ, откликается тихими голоса ми земля. Кто-то поетъ тамъ пѣсню Воскресенія и шепчетъ: — Воистину воскресъ! ВЪ СВѢТЛУЮ НОЧЬ. (Пасхальные силуэты), 1. Они шли по влажной дорогѣ за село—встрѣчать пасхальную ночь. Въ маленькой церкви тѣсно, душно, блескъ, огни, громкое пѣніе. А здѣсь, на просторѣ, такъ хорошо, такъ тихо. Ми гаютъ звѣзды, вѣетъ синими крыльями ночь, плыветъ нѣж ное благоуханіе цвѣтущихъ са довъ. Гдѣ-то далеко шумитъ вода, и кажется, будто проснув шіяся поля и травы ведутъ тихія бесѣды о солнцѣ, о теп лыхъ дождяхъ, о ночныхъ ро сахъ. Взошли на бугоръ и оста новились. Оба были молоды, ранней весною вѣяло отъ нихъ, оба любили другъ друга и ни когда, кажется, не любили такъ, какъ въ эту ночь. Всего нѣ сколько дней они будутъ вмѣ стѣ, а потомъ опять въ разныя стороны, и хотѣлось исчер пать до дна радость недолгой встрѣчи. Стояли и слушали въ тихомъ и свѣтломъ ожиданіи. Внизу лежитъ село, все въ огонькахъ, въ шорохахъ невидимаго въ темнотѣ движенія. И, какъ свѣтильникъ, сіяетъ церковь въ пламенномъ кругѣ ограды. Съ колокольни то и дѣло срывается тихій звонъ. Синяя даль бережно подхватываетъ мѣдные звуки и несетъ дальше, дальше, въ глубину спящихъ полей. — Сейчасъ будетъ крестный ходъ,—слышится взволнован ный юношескій голосъ, и твердая рука сжимаетъ другую тонкую мягкую руку. Свѣтятъ звѣзды, и въ призрачномъ свѣтѣ ихъ нѣжно бѣлѣетъ молодое лицо, радостное, взволнованное. Задрожали колокола. Поютъ и пла чутъ отъ радости мѣдными горячими слезами. Заколыхались огни. Вышелъ и поплылъ вокругъ церкви крестный ходъ. Пѣніе, гулъ колоколовъ и огни. Церковь дрожитъ въ колебаніяхъ свѣта… Крестный ходъ проплылъ кругомъ церкви и исчезъ, наполнивъ огнями церковь. Умолкли колокола. Стало тихо. Юноша сказалъ: — Христосъ воскресъ! — Воистину воскресъ!—отозвалась дѣвушка. Склонились другъ къ другу, крѣпко держась за руки. И дологъ, и сладокъ былъ поцѣлуй. II. Уложила дѣтей, а сама сѣла возлѣ нихъ и задумалась. Дѣти заснули, гре зя о завтрашнемъ днѣ. Ихъ было трое, и все маленькія, крикливыя, и трудно было съ ними. Завтра праздникъ, а оцѣть не во что, и не было къ празд- ник) “то—бѣдность!.. Воскресенье, 29-го Марта 1909 года Гимнъ Воскресенію. (Картина Лингнера). ,12 ЮЖНЫЙ НРАЙ. Воскресенье, 29-го Марта 1909 года. ‘ Слышитъ ста рая и рада, а трудно ей под нять голову,уй ти. Ей хорошо здѣсь. Кругомъ все свои, род ные. Отъ мужа она перейдетъ къ сыновьямъ, къ дочкамъ, къ внукамъ и всѣмъ скажетъ: „Христосъ вос- кресе!“ И отвѣ титъ земля ти химъ вздохомъ: „воистину”… Тутъ ее и сол нышко встрѣ титъ. Запоютъ жаворонки свои раннія пѣсни, и будетъ звать ее тихими голосами проснувшаяся земля… П. Суршскій. Пасхальный крестный ходъ. момъ, со всѣмъ, что имѣло для нея глубокій смыслъ, такъ какъ здѣсь про шло ея счастье. Она уже ничего не ждала и ни о чемъ не плакала. Онъ умеръ и былъ похороненъ на чужби нѣ. Она жила. Смерть зоветъ лишь избранныхъ. Зачѣмъ она жила? И пѣли колокола въ туманѣ. Пѣли о вѣчности, которая не дана людямъ, о томъ, что все проходитъ и все принимаетъ новую форму. Пѣли объ Пасха у древнихъ христіанъ. иной встрѣчѣ, иной любви, иномъ об разѣ. Можетъ быть, ей почудилось? Она слушала колокола тусклой осенью. И не утѣшилась. * Она слушала колокола зимнимъ ве- Р черомъ. ‘^Холодные, рѣзкіе звуки лились сво бодно и замирали не скоро. Внимали имъ вѣковыя, мохнатыя сосны, внима ли скованныя озера, затерянныя вѣхи, убѣгающая лентой дорога. ..И пѣли колокола, хотя кругомъ бы ла пустыня. Пѣли о все- мо г уществѣ времени, о сча стьѣ, если снѣгъ покроетъ душу и защититъ ее отъ міра. М о ж етъ быть, ей почу дилось? Она слушала колокола зим нимъ вечеромъ. И смирилась. Анна Маръ. КОЛОКОЛА. (Carte postale). Она слушала колокола ранней весною. Лежало прямо черное, влажное по ле, жаждущее сѣмянъ, сулившее обиль ную жатву; шумѣлъ мо лодой лѣсокъ, гдѣ уже улыбнулись подснѣжники. Высоко-высоко въ про зрачной синевѣ тянулись журавли. На днѣ оврага сонно бѣжалъ ручей. И пѣли колокола сель ской церкви. Старая, милая сказка о людскихъ радостяхъ и пе чаляхъ, кроткое напоми наніе о томъ, что нужно жить для всѣхъ, не для себя одной. Можетъ-быть, ей почу дилось? Она слушала колокола ранней весною. И улыбалась. * Она слушала колокола лѣтнимъ утромъ. Ни сверкающее наряд ное море, ни капризно бѣ гущія тучи, ни отважный парусъ не могли сказать ей будущаго. И пѣли колокола тамъ, въ дымкѣ за портомъ. Пѣли о томъ, что сча стье требуетъ возмездія и ни одна радость не про ходитъ даромъ. Тотъ дол женъ бояться, кто не зналъ конца утѣхамъ, и тотъ—много страдать, кто мало плакалъ. Можетъ быть, ей почудилось? Она слушала колокола лѣтнимъ ут ромъ. И не повѣрила. Она слушала колокола ‘ тусклой осенью. Въ мокромъ саду ей срѣзали по слѣднія хризантемы, а вѣтеръ бѣше но рвалъ ея траурную вуаль. Она прощалась съ родиной, близкими, до- іѵіині ДТ іорьі . Кубокъ.1 Я бросилъ свой драгоцѣнный ку бокъ на землю, и онъ разлетѣлся на тысячи мелкихъ сверкающихъ оскол ковъ. Онъ былъ пустъ: влага изсякла, и только драгоцѣнные камни сверкали, а капли слезъ на днѣ его были еще ярче ихъ. Разбитъ… Какъ онѣ яр ко свѣтятъ даже сквозь мракъ! Закрою скорѣй глаза, чтобы не видѣть, но сіянье ихъ проникаетъ мнѣ въ душу. Я наступаю на нихъ но гой, топчу ихъ и кричу отчаянно, безумно, что это просто глиняные че репки съ поддѣльнымъ ложнымъ блескомъ, но еще ярче, еще ослѣпитель нѣе ихъ свѣтъ. Разбитъ… Разбитъ… Въ немъ, вѣдь, была влага жизни: это была моя любовь. О, торжествующая же стокость жизни!… Ночью. Ночью, когда замолка ютъ всѣ другіе голоса, я слышу голосъ моей души. О чемъ это она? Поетъ или плачетъ? И все о цвѣтущемъ кустѣ розъ… Большія, бѣлыя розы— какъ ихъ много! Склонились за рѣшетку, и всѣ мол чатъ. А дальше—сосны, безрадостныя, за думчивыя. Это онѣ предвѣщали мнѣ что-то грозное, и предчувствіемъ сжималось мое серце. Нѣжный ароматъ былъ, и на зем лѣ много бѣлыхъ лепестковъ… …Душа твоя, какъ этотъ садъ съ благоуханіемъ розъ и глубиной тайны… Цвѣтущій садъ и ты—эти образы слились для меня въ одно нераздѣль ное. Не отнимай ихъ, ты отнимешь мое лучшее… Катаніе яицъ въ теремѣ. Возвращеніе отъ заутрени въ древней Руси. Освященіе памятника Н. В. Гоголю въ Харьковѣ, 20 марта. С м ъ С ь. Колоколъ свободы. Въ 1776 году въ Филадельфіи была объявлена декларація независимости С. Штатовъ отъ Англіи. Патріоты Аме рики звонили въ это время въ коло колъ одного городского зданія до тѣхъ поръ, пока колоколъ не далъ трещи ны—отъ радости. Съ тѣхъ поръ—ко — И ночью, когда замолкаютъ всѣ дру гіе голоса, я слышу голосъ моей тоски о цвѣтущемъ кустѣ розъ. локолъ этотъ, назван- ный „колоколомъ свободы”, сохраняет ся какъ реликвія, и въ данное время, въ виду наступившаго столѣтія со дня смер ти народнаго героя Георга Вашингтона —перваго президен та республики,этотъ историческій коло колъ развозится по странѣ. Громадныя толпы янки идутъ поклониться старому колоколу, впервые возвѣстившему пра дѣдамъ янки вѣсть о свободѣ. Въ сумеркахъ. Пролетѣли какія- то птицы, много ихъ. Неподвижно сто ятъ деревья, какъ въ молитвѣ, какъ въ нредчувствіи огром наго радостнаго чуда —скоро, вѣдь, весна. Показалась первая звѣздочка… Загляни и ко мнѣ въ окно, первая ти хая звѣздочка, по будь со мной въ мо емъ сумракѣ и оди ночествѣ. Разскажи мнѣ весеннюю сказ ку, чтобы расправи лись свернувшіеся лепестки моей души. Знаешь-ли, куда скрылись печальныя осеннія феи съ льня ными волосами и ту манными глазами? Скоро-ли уйдутъ и бѣлые карлики? Какъ они пригнутся къ землѣ и за кричатъ! Они, навѣрное, сорвутъ подснѣжни ки на прощанье. Разскажи, золотая моя, какъ просы паются эльфы въ свернувшихся листь яхъ и улыбаются пока еще блѣдной улыбкой, отъ которой зацвѣтаютъ фі алки. Нѣтъ, лучше разскажи, какъ схо дитъ на землю темная ночь въ золо той коронѣ; вотъ она наклоняется и раскрываетъ кусты розъ. Разскажи, о чистая… Луна и земля. Пюизе въ замѣча тельномъ трудѣ сво емъ, вышедшемъ на- дняхъ въ Парижѣ, сравниваетъ луну и землю; и его красно рѣчивыя цифры и факты свидѣтель ствуютъ, что разни ца между обитаемой нами планетой и на шимъ спутникомъ громадна и порази тельна. Лунный день продолжается двадцать восемь нашихъ земныхъ дней; изъ нихъ четырнадцать дней—послѣ довательно—лунная поверхность под вергается дѣйствію солнца, а осталь ные четырнадцать дней постепенно ох лаждается. А такъ какъ атмосфера, ко торая находится на лунѣ, по своей плотности едва-ли достигаетъ одной сотой нашей атмосферы, то нагрѣва- ніе, не встрѣчая на своемъ пути серьез ныхъ сопротивленій, должно быть на лунѣ ужасающей энергіи. Нѣкоторые астрономы вычисляютъ его въ нѣсколь- Воскресенье, 29-го Марта 1909 года. ЮЖНЫЙ КРАЙ. 13 Но что это? Лучи твои смѣются и играютъ, смѣются надо мной… А. П. ,14 ЮЖНЫЙ КРАЙ. Воскресенье, 29-го Марта 1909 гола. ко сотъ градусовъ. Зато и охла жденіе тоже громадное—той же самой амплитуды, т. е. до двухъ сотъ градусовъ ниже нуля. Если есть на лунѣ какія-ни будь живыя существа, то во ображеніе отказывается пред ставить себѣ ихъ строеніе, до того оно отлично должно быть отъ нашего строенія. Совсѣмъ другая анатомія и физіологія, а вѣрнѣе всего—на лунѣ нѣть жизни. Воды на лупѣ тоже нѣтъ, но возможно, что она ко гда-нибудь существовала и по томъ совсѣмъ исчезла; возмож но также, что слѣды воды можно было бы найти на той сторонѣ луны, которая никогда не бываетъ намъ видна, вслѣд ствіе курьезнаго устройства нашего спутника. Притяженіе землею оказываетъ такое силь ное вліяніе на луну, что бы сгрое вращательное движеніе, которымъ это тѣло одарено бы ло съ самаго начала, стало про грессивно одинаковымъ съ об ращеніемъ его вокругъ земли. Луна бѣгаетъ вокругъ земли, какъ бѣгаетъ яблоко на бк- чевкѣ вокругъ руки. Но въ си лу закона центробѣжное™ раз вѣ не могла вода, а также и га зы собраться на такой части луннаго шара, которая наибо лѣе отдалена отъ центра земли? Зима и мракъ. Потомъ весна и свѣтъ, Улыбки женщинъ, синева фі алокъ… И міръ, весенней радостью одѣтъ, Не такъ, какъ прежде, бѣ денъ, голъ и жалокъ. Весна и свѣтъ… Зимы и мра ка нѣтъ. И все открыто: храмы и душа, Деревьевъ почки, и у оконъ рамы… Стучатъ пролетки, улицу глуша, И говорятъ колоколами храмы… И жизнь красна, хмѣльна и хороша. Въ душѣ и небѣ буйный пе резвонъ… Прекрасны лица нѣжностью улыбки… Сердцами всѣхъ владѣетъ красный сонъ… И, какъ березки, женщины всѣ гибки, И каждый въ нихъ, какъ юноша, влюбленъ. И сердца стукъ, и шумныхъ улицъ зовъ, Звучатъ въ одно, какъ свѣт лый гимнъ весенній, И вторитъ имъ подборъ коло коловъ… Пора весеннихъ красныхъ обновленій… Земныхъ, но къ небу подня тыхъ, цвѣтовъ. Семенъ Губеръ. Снопленіе льда на р. Волчьей у бетоннаго моста. Гііпоіфафія и фотоцинкографія „Южнаго Края”, Сумская ул., д. А. А. Ібзефовича. НАВОДНЕНІЕ ВЪ ПАВЛОГРАДѢ. Разливъ рѣки Волчьей. Сторожевая будка на шоссе изъ города къ вокзалу.