Ілюстрований додаток до номеру газети “Южный Край”. Щотижневе видання.
ЮЖНЫЙ КРАЙ Воскресенье, 12 го Іюня 1911 года. ИЛЛЮСТРИРОВАННОЕ ПРИБАВЛЕНІЕ КЬ No 10316 Д ер н ен ій продуктъ. (Изъ лѣтнихъ миніатюръ). Поѣздъ свиститъ протяжно и громко,—такъ свисталъ когда то, по всей вѣроятности, Со ловей-разбойникъ,—и останав ливается у желѣзнодорожной платформы „Гнилая Шпала”. Изъ вагона вылѣзаетъ семья Мымрецовыхъ, пріѣхавшихъ въ гости къ Дерягинымъ, про живающимъ въ четырехъ вер стахъ отъ платформы, въ де ревушкѣ „Горѣлый Пень”. Вы садивъ Мымрецовыхъ, поѣздъ свиститъ опять,трогается съ мѣ ста и скрывается, говоря сло гомъ романистовъ добраго ста раго времени, въ туманной да ли. Мымрецовы оглядываются по сторонамъ глазами людей, выброшенныхъ на необита емый островъ. Кругомъ—никого и ничего. — Пустынная мѣстность! пе чально говоритъ Мымрецовъ. Даже немного жутко. Чув ствуешь себя какимъ-то, съ позволенія сказать, Пири на сѣверномъ полюсѣ. Онъ шагаетъ по платформѣ, прикладываетъ руки ко рту и кричитъ басомъ: — Есть ли тутъ живъ-чело- вѣкъ? Отзовись! За штабелемъ старыхъ шпалъ слышится возня; изъ-за шта беля выходитъ желѣзнодорож ный сторожъ, дряхлый старикъ съ желтопѣгой бороденкой, глухой на одно ухо. Гарріетъ Бичеръ Стоу. 2 іюня исполнилось сто лѣтъ со дня рожденія извѣстной амери канской писательницы, своимъ романомъ „Хижина дяди Тома” содѣйствовавшей освобожденію негровъ въ Америкѣ. поле выйдете, полемъ держи тесь лѣвой руки до самаго ру- чеишки (махонькій ручеишка вамъ перебѣжитъ дорогу), а перейдете ручеекъ, тутъ прямо ступайте, все прямо, какъ во роны летаютъ… Ручей перехо дить будете, разуйтесь, хоро шій господинъ, а супругу и дѣтокъ перенесите на рукахъ. — Стой, стой! Да развѣ тамъ не существуетъ моста? — Дощечки махонькой и той нѣтъ, а не то, чтобы настоя щему мосту быть! Мостъ че резъ этотъ самый ручей есть, но только въ „Горюшкахъ”, и ежели на мостъ идти, семь верстъ крюку нужно дѣлать. Но вы не извольте безпокоить ся: послѣ дождей, или вотъ по веснѣ, тамъ глубоко быва етъ, до пояса бываетъ и глуб же, а теперь въ ручьѣ воды не выше колѣнъ. Разуетесь, подсучите брючки повыше и перейдете въ лучшемъ видѣ. — Чертъ знаетъ, что такоеі возмущается Мымрецовъ. А что, любезный, если бы туда ло шадь нанять? Здѣсь нѣтъ ло шади? — Нѣтъ, лошади здѣсь нѣтъ, господинъ. Зачѣмъ ей здѣсь быть? Тутъ которые гости на фабрику пріѣзжаютъ, за ними и лошадей съ фабрики присы лаютъ. Товаръ везутъ съ фаб рики опять на фабричныхъ ло шадяхъ. А дачникъ изъ „Горѣ лаго Пня“ пѣшкомъ взадъ и впередъ на платформу ходитъ. Въ „Горѣломъ Пнѣ” нѣтъ бо- „Луизіана”. Адмиральское судно американской эскадры, недавно посѣтившей Кронштадтъ. Куртисъ Джильдъ Новый посолъ Сѣверо-Амери канскихъ Штатовъ при рус скомъ Дворѣ. — Что нужно? шамкаетъ онъ. — Ты здѣшній, любезный? спраши ваетъ его Мымрецовъ. — Здѣшній. — Отлично. Объясни, какъ намъ пробраться въ „Горѣлый Пень”. — Въ „Горѣлый Пень”? Простая штука, господинъ хорошій. Ступайте вы по этой самой тропочкѣ (старикъ указалъ на тропочку, бѣжавшую воз лѣ платформы), потомъ сверните на право, черезъ лѣсокъ по болотцу въ гатаго дачника, потому—богатый дач никъ не поѣдетъ на дачу въ ‘„Горѣ лый Пень*. — Такъ ты говоришь, любезный, нужно идти по этой тропинкѣ? — По этой самой, господинъ. ,2 ЮЖНЫЙ КРАЙ. Воскресенье, 12-го Іюня 1911 года. Памятникъ Виктору-Эммануилу, недавно открытый въ РимЬ. Статуя „отца отечества” короля Виктора-Эммануила. Кругомъ—колоссальное зда ніе-алтарь отечеству или новый Капитолій. Подъ портиками—музей итальянскаго возрожденія. Памятникъ строился 25 лѣтъ и стоитъ свыше 37 миля. лиръ. Адмиральское судно республики Либерія на якорЬ въ Дакарѣ. Бывшая яхта Гордонъ-Беннера. — Ну, Петя, Вася, Лю- ботка, въ путь. Въ путь, Анна Викторовна! * Мымрецовы прощаются со сторожемъ, который жела етъ имъ всякаго благополу чія, не забывая при про щаньи попросить на чаекъ. (Мымрецовъ даетъ; что бы онъ сдѣлалъ безъ драгоцѣн ныхъ указаній сторожа от носительно пути?) и шагаютъ по направленію къ „Горѣ лому Пню“. Солнце жжетъ и палитъ немилосердо; обильный потъ выступаетъ у путни ковъ на лбу, посуй щекахъ. Первое время Мымрецовъ бодрится и даже запѣваетъ; „Знойной мы степью идемъ1*, но черезъ четверть часа кар тина мѣняется. Дѣтишки бредутъ съ покраснѣвшими лицами и, кажется, ищутъ удобнаго случая хорошо по браниться. Черезъ двѣ версты дѣлаютъ привалъ въ тѣни деревьевъ. Вмѣстѣ съ прохладой въ сердца супруговъ сходятъ миръ и тишина. — Вотъ приключенье—на удивленье! поетъ Мымре- цоіѵь, пожимая плечами, и улыбка бѣжитъ по губамъ его жены. — Богъ знаетъ, что такое! говоритъ она. — А знаешь, Аня, все къ лучшему въ этомъ лучшемъ изъ міровъ! восклицаетъ Мымрецовъ. И то, что мы идемъ по жарѣ въ „Горѣ лый Пень“, къ лучшему; чи стый деревенскій воздухъ ни когда не вреденъ, а зато ка кой мы нагуляемъ себѣ аппетитъ! — Особенно ты, которому придет ся перетаскивать насъ черезъ ка кой то ручей! — Да, особенно я. И это къ луч шему: я, вѣдь, ли шенъ почти вся кихъ физическихъ упражненій. Пусть хоть это послу житъ физическимъ упражненіемъ для меня. Мымрецовъ ма шетъ себѣ въ лицо шляпой и гово ритъ: — Уже теперь, Аня, я чувствую, по истинѣ, волчій аппетитъ: мнѣ кажет ся, я могъ бы съѣсгь цѣлаго теленка. А что будетъ послѣ того, какъ я про изведу физическія упражненія, да пройду еще двѣ версты? Тогда я съѣмъ окорокъ на придачу къ те ленку! Взгляни на дѣтишекъ: какія у нихъ розовыя щеки, какіе жадные глаза! Они тоже ѣсть захотѣли. Лю бочка, хочешь кушать? — Хочу. — А ты, бутузъ? — Я тоже хочу. — Отлично, великолѣпно. Дойдемъ до Дерягиныхъ, поѣдимъ. Вознагра димъ себя за трудность пути и до рожныя страданья. Деревенскій про дуктъ—свѣжій продуктъ, не то, что нъ городѣ, гдѣ и фальсификація по шаливаетъ, да и вообще, молоко, мас ло, творогъ зачастую не первой свѣ жести. Въ деревнѣ то и поѣсть. Дач ники, живущіе вт деревнѣ, толстѣ ютъ не по днямъ, а по часамъ. И мы потолстѣемъ къ вечеру, дѣти, и бу демъ годиться для выставки въ му зей. Насъ посадятъ въ большой сте клянный шкафъ, а вверху повѣсятъ билетикъ: „Мымрецовы. Первые тол стяки Европы. Внѣ конкур- ренціи11. Вотъ что будетъ съ нами къ вечеру послѣ дере венскихъ продуктовъ, дѣ твора! Анна Викторовна смѣется, а Мымрецовъ поднимается съ мѣста и говоритъ: — Ну, въ путь. Съ Богомъ. Черезъ полчаса путники приходятъ въ „Горѣлый Пень“. Деревушка произво дитъ на нихъ унылое впе чатлѣніе, до того она плоха и убога,—и такъ какъ хва лить въ ней рѣшительно нечего, то, оглядѣвъ дере вушку, Мымрецовъ произ носитъ: — Но воздухъ здѣсь, воз духъ дьявольски хорошъ. Дышишь, Аня, и чувствуешь, какъ въ грудь вливается что то, похожее на цѣлебный бальзамъ. Нѣтъ, ни въ од номъ городѣ не найти тако го воздуха! За сто тысячъ не найти. Дерягины встрѣчаютъ го стей съ распростертыми объ ятьями. — А, гости дорогіе: гово рятъ они. Вотъ отлично сдѣ лали, что пріѣхали. — Мы не только пріѣха ли, мы даже и пришли! объ ясняетъ Мымрецовъ. Шли, шли, глаза вытаращили, уста ли и проголодались, буду говорить прямо, до черти ковъ. А потому, друзья мои, спрошу словами изъ какой то оперетки: „въ которомъ часу у васъ ѣдятъ”? Дерягины блѣднѣютъ и вѣшаютъ головы. — Боже мой, Биже мой, отчего вы не пред упредили, что ду маете нынче прі ѣхать? спрашива ютъ они. — А что? — Роковой во просъ: чѣмъ мы будемъ кормить васъ? Мымрецовъ хло паетъ рукой по- плечу Дерягина и смѣется. — Пожалуйста, безъ трагедій и страшныхъ словъ, говоритъ онъ. Не думай, что мы— странствую- щ і е гранды, и намъ можно угодить только тонко стями гастрономіи. Подай намъ на столъ простой деревенскій продуктъ, и баста. — Какой это деревенскій продуктъ? —изумляется Дерягинъ. — Ну, масло, молоко, творогъ. — Мило! Какъ я могу подать тебѣ масло, молоко и творогъ, когда во всемъ „Горѣломъ Пнѣ” только одна коровенка, да и та, по всей видимо сти, ящуромъ страждетъ? — Ящуромъ? Наше мѣсто свято! Мымрецовъ пятится и говоритъ упавшимъ голосомъ: ,5 Воскресенье, 12-го Іюня 1911 гола. ЮЖНЫЙ КРАЙ. были, возвращаютъ меня къ дѣйстви тельности и разрушаютъ иллюзію, необходимую мнѣ для того, чтобы изображать лицъ моихъ ролей. Меня очень радуетъ, что его величеству понравилась моя игра. Очень благо дарю за комплименты, но дайте по нять его величеству, что этого доста точно”. Импрессаріо не рѣшился пе редать такой отвѣтъ королю и пере далъ слова Дузе управляющему ко- ролевскимщтеатрами съ тѣмъ, чтобы онъ въ свою очередь передалъ ихъ гофмаршалу и т. д. Несмотря на это, король въ слѣдующемъ антрактѣ все-таки явился за кулисы въ сопро вожденіи управляющаго и одного изъ флигель-адъютантовъ. „Будьте добры представить меня г жѣ Дузе”. — Ваше величество, я уже съ со жалѣніемъ докладывалъ г. дирек тору, что г жа Дузе очень утомлена и не въ состояніи принимать… — Хорошо. Укажите мнѣ въ та комъ случаѣ, гдѣ уборная вашей звѣзды. Импрессаріо поспѣшилъ испол нить это желаніе. Король постучалъ. — Кто тамъ? — Король. — Сожалѣю, что не могу принять, ваше величество,—я переодѣваюсь. Балконъ на локомотивѣ, даюшій возможность путешественникамъ любоваться открываю щимися видами. Генералъ Гуаранъ, Новый француз:кій военный министръ. — Ну, подай намъ яицъ, братецъ. — Яицъ? Недѣлю тому назадъ вла дѣлецъ послѣдней курицы, Кузьма Шершавый, курицу свою въ городъ свезъ и вырученныя деньги въ ка зенку снесъ для увеличенія дохо довъ по министерству финансовъ. Захотѣлъ ты добыть яицъ въ „Горѣ ломъ Пнѣ”. — Однако, мѣстечко! — Проклятое мѣстечко! ругается Дерягинъ.—Такое мѣстечко, кото рое лихому татарину не посулишь. — Но въ лавкѣ нельзя ли чего взять? — Въ „Горѣломъ Пнѣ” нѣтъ ла вокъ. Мымрецова охватываетъ отчаяніе. — Но что-же здѣсь есть?—спра шиваетъ онъ трагически. Дерягинъ думаетъ и говоритъ съ печальной улыбкой: — Воздухъ. Больше ничего. Впро чемъ, нѣтъ: есть жалкіе остатки на шего обѣда да кусокъ старой колба сы, что остался отъ третьяго дня. Подожди, я къ сосѣдямъ сбѣгаю: можетъ быть, у нихъ добуду хоть что-нибудь. … Вечеромъ голодные Мымрецовы бредутъ на платформу обратно. Дѣтишки всхлипываютъ и про сятъ ѣсть. Чокрабонъ. Сіамскій принцъ. По случаю его пріѣзда въ Петер бургъ. С м ь С ь. Какъ Дузе не приняла короля Вюртем бергскаго. Объ этомъ интересномъ эпизодѣ імпрессаріо знаменитой артистки раз сказываетъ въ своей книгѣ (Journal de mes tournees) слѣдующее: „Къ числу странностей или капри зовъ знаменитой артистки принадле жало и то, что она во время пред ставленія отклоняла всякія посѣщенія и бесѣды. Въ Брюсселѣ на приглаше ніе королевы Луизы пожаловать въ ея ложу она отвѣтила отказомъ. То же произошло и въ Штутгардтскомъ придворномъ театрѣ. Послѣ перваго акта король освѣдомился, когда онъ могъ бы зайти къ артисткѣ, чтобы привѣтствовать ее и выразить ей свое искреннее и пламенное желаніе ви дѣть ее на сценѣ королевскаго теат ра. „Передайте его величеству, отвѣ тила Дузе, Что я очень тронута его добротой, но рѣшительно не могу его придіять. Посѣщенія, чьи бы ояи ни — Ничего, сударыня, я обожду, по ка вы будете готовы. — Не дѣлайте этого, государь. Я уже просила благодарить ваше вели чество, но принимать посѣтителей я не мс-гу. — Сударыня!.. — Не настаивайте! Я выйду изъ этой комнаты и буду продолжать пред ставленіе только тогда, когда мнѣ за явятъ, что вы ушли. Страшно обиженный король уда лился. Нѣсколько минутъ спустя за кулисы явился управляющій театромъ. — Надѣюсь, вы поняли,—сказалъ онъ импрессаріо, что придворный театръ отнынѣ дЛя вашихъ представ леній закрытъ, и что вы никогда уже его не получите. — Молчите!—утѣшаетъ ихъ папаша. — Въ городъ вернемся—поѣдимъ. Вы голодны, а мы развѣ не голодны съ мамой? Эхъ, еслибъ мнѣ дорваться те перь, я-бы не одного, а двухъ телятъ съѣлъ. Съѣлъ и еще бы попро силъ. Ей Богу! Мымрецовъ думаетъ и добавляетъ: — Да! Буду я тебя помнить, дере венскій продуктъ! А. Грузинскій. ,4 Воскресенье, 12-го Іюня 1911 года. ЮЖНЫЙ КРАЙ- Литературные гонорары въ Англіи. Литературные гонорары за по слѣднее время въ Англіи достигли колоссальныхъ размѣровъ. Шекспиръ, какъ извѣстно, не получилъ ни одного шиллинга отъ издателя своихъ произведеній. По ложеніе безвыходной нищеты, въ какомъ находились англійскіе пи сатели того времени, лучше всего характеризуется эдиктомъ короля Якова I, въ силу котораго исто рикъ Джонъ Стоу, въ награду за свои ученые труды, получилъ раз рѣшеніе „обратиться въ публич ныхъ мѣстахъ къ ближнимъ съ просьбой о посильной милостынѣ.” Мильтонъ за три изданія „Потерян наго Рая“ получилъ всего 15 фун товъ стерлинговъ. Въ XVIII столѣтіи въ положеніи англійскихъ писателей произошелъ благопріятный поворотъ. Ребертъ Берисъ выпускаетъ второе изданіе своихъ стиховъ, и благодаря тому, что книга встрѣтила очень хоро шій пріемъ въ обществѣ, получаетъ отъ издателя тысячу фунтовъ стер линговъ (10 тысячъ рублей). Пер вое изданіе „Путешествія Гулли вера” дало Свифту 150 фунтовъ стерлинговъ. Въ девятнадцатомъ столѣтіи въ ан глійскую литературу побѣдоносно входитъ цѣлая плеяда писателей, составившихъ себѣ перомъ огром ныя состоянія. Маколей получилъ за пятый томъ „Нищій”,— картина В. Е. Маковскаго. Пріобрѣтена Государемъ Императоромъ на передвижной выставкѣ картинъ 1911 г. На вершинѣ этого колосса бу детъ находиться маякъ съ про жекторами огромной силы, а въ двухъ этажахъ подъ нимъ—об серваторія. По проекту архитектора Жиль бера, 34 подъемныя машины бу дутъ поднимать посѣтителей. 12 лифтовъ большей скорости: шесть только до третьяго этажа, а дру гіе шесть—до сорокъ перваго этажа. Къ маяку поведетъ вин товая лѣстница. Ради пожарной безопасности лѣстницы и лифты будутъ заклю чены въ незагорающуюся сѣтку. Фундаментомъ, заложеннымъ на глубинѣ 40 метровъ, послу жатъ огромныя цементныя глы бы, опирающіяся на толстую ка менную кладку. Съ внѣшней стороны зданіе будетъ отдѣлано камнемъ и маіоликовыми плит ками разныхъ стилей. Стоимость постройки обойдется въ 37,500,000 франковъ. Работы потребуютъ 1.500,000 кубическихъ метровъ разнаго матеріала. Молитва на пшеничномъ зернѣ. Въ числѣ рѣдкостей британ скаго музея въ Лондонѣ находит ся замѣчательный образецъ микроскопической рукописи, при надлежавшей покойному Сэру Моисею Мантефіоре. Рукопись эта представляетъ древне еврейскую молитву въ 386 — Укротительница львовъ заставляетъ льва вынуть изъ ея рта осторожно кусочекъ са хару.— Взрывъ апплодисментовъ. Вдругъ раз дается голосъ господина: Ну, это и я могу сдѣлать.—Вы?спрашиваетъ высокомѣрно укро тительница. Конечно, отвѣчаетъ онъ, и не хуже чѣмъ левъ. („Flieg. В1“). — Очень интересна ваша огуречная гряда, г. садовникъ, но скажите, какъ бъ нихъ от личить соленые огурцы отъ свѣжихъ? (Flieg. В1“). — О чемъ ты плачешь Петька? — Я думаю о томъ, что будетъ теперь дѣлать мой братишка. — Да въ чемъ дѣло? — Я съѣлъ его колбасу. (.Flieg. В1.“). „Исторіи Англіи” 16 тыс. фунтовъ стер линговъ. Рескинъ, не отличавшійся боль шой практической смѣтой, все-таки за рабатывалъ 4 тысячи фунтовъ стерл. еже годно. Лордъ Бульверъ, авторъ знамени тыхъ „Послѣднихъ дней Помпеи”, запро далъ свои сочиненія на 10 лѣтъ за 12 т. фунтовъ стерл. Нынѣ же здравствующій Кипнингъ по лучаетъ по шиллингу за каждое слово. Англійскія слова отличаются замѣчатель ной краткостью, и знаменитый писатель зарабатываетъ сотни тысячъ рублей въ годъ. Десятки же современныхъ англій скихъ писателей меньшаго калибра уму дряются зарабатывать десятки тысячъ рублей. Домъ въ 57 этажей. На улицѣ Бродвіи, въ Нью-Іоркѣ, сооружается домъ въ 57 этажей. По гигантской высотѣ это будетъ второе сооруженіе послѣ Эйфелевой башни. Постройка эта составитъ два само стоятельныхъ „небоскреба* — одинъ надъ другимъ. Въ первомъ будетъ 31 этажъ, а во второмъ 26. буквъ, помѣщенную на одномъ пше ничномъ зернѣ. Покойный благотворитель получилъ это зерно изъ Іерусалима отъ одного изъ своихъ друзей, котораго онъ вы ручилъ въ трудную минуту жизни. Сэръ Мантефіоре никогда не разста вался съ этой молитвой, нося ее на шеѣ въ шелковой ладонкѣ, и только передъ своей кончиной завѣщалъ’] ее въ даръ британскому музею. ‘ Харьковъ. Типограф ія «Ю жнаго К рая». Сумская ул., д. А. А. Іозеф овича, No 13.